Ходят люди мимо старинной церкви, на стене вокруг которой большими буквами выведено: "Каждая дорога ведёт к храму, иначе зачем она?" Ходят в детский сад — из детского сада, на работу — с работы, в магазин - из магазина, на остановку — с остановки, на рынок - с рынка - церквушки не миновать. За сотню лет ей уже перевалило. Белая, с крышей цвета неба, ещё на заре рождения города она существовала. Построили церковь Успения Божьей Матери сами горожане: строительный комитет из нескольких сотен мастеровых организовали. А богатые братья-фабриканты Петровы денег на строительство не пожалели, проект известному архитектору заказали. Священник будущей церкви отец Стефан и сам активно в благом деле участвовал.

Повезло — большевики в революцию её не тронули: крестов не сняли, купола не снесли... Всё потому что на отшибе города стояла - ни на лошадях к ней, ни на автомобилях не подобраться. Деревянный мост под воду с весенним половодьем то и дело уходил — куда уж тут по нему на транспорте... А с другой стороны — из соседних деревень народ в храм валом валил. В лаптях, босиком ль, по бездорожью да в любую погоду... И столько его в праздничные дни набиралось, что не вмещался он ни внутри ни снаружи. Пришлось пристройку дополнительно делать. В то время, когда храмы повсеместно рушили, колокола о землю разбивали, церковь Успения Божьей Матери, наоборот, расстраивали, чтобы больше народу в ней суметь принять. Власти пытались, конечно, её под себя переделать... Даже придумали не Иисусу Христу, а вождям мирового пролетариата молиться! Только ничего из этого не получилось - не прижилось такое нововведение... Смекнул народ, что надо бы говорить, на партийную, мол, заутреню идешь - тогда пускают, а внутрь войдешь — молись Христу, всё равно в многоголосье не услышат, кому именно молишься.
Каждый день на небольшой площадке перед церковью собираются из разных мест люди, встают в очередь: кто на крещение, кто за здоровье родных свечки поставить, а кто - помощи и заступничества у Всевышнего попросить или в последний путь близкого проводить...
На Пасху зашла и семья Ладовых. Мать с бабкой перед входом платки на головы себе и трёхлетней Арише надели, перекрестились троекратно - с Богом поздоровались. Юному ангелочку с льняными волосами и небесного цвета глазами этот ритуал пока непонятен — смотрит в недоумении. Пошли в церковь, когда толпа людей схлынула — в тесном помещении при народе к иконам трудно подобраться, да и дышать особо нечем. Хворой бабке не выстоять, и за маленькую Аришу страшно — не заметят, затолкают ненароком...

Детскими глазами огромный мир иначе видится. Девочка робко маленькую ручку к иконам протягивает, тычет пальчиком в образа, пытается у непрерывно крестящихся матери с бабкой спросить что-то... Те, не отрываясь от действа, улыбаются и кивают ей. Вдруг девочка замечает большую тёмную икону с печальным ликом Иисуса, ближе подходит, снизу вверх смотрит, внимательно разглядывая. Притихла... Потом, переводя взгляд с этой иконы на другие, говорит:
— А они серьёзные!

Сама с помощью матери с бабкой ставит свечи за здоровье всех домашних и за бабкино тоже. По ночам кашель с приступами удушья ту донимать стал, высыпаться она перестала. Ни лекарства, ни уколы не помогают. Врачи руками разводят, пройдёт, говорят, скоро. Только ей непонятно, пройдёт ли и когда. Трудно на работу невыспавшейся добираться - засыпает то в автобусе, то прямо на рабочем месте, у станка... Опасно это. Вроде как не старая ещё, годков пятьдесят с хвостиком, помочь своим девчонкам — дочери с внучкой хочется, что одни на целом свете у неё и остались, а она - у них, да здоровье пошаливать начало. Всю жизнь мимо церкви ходила: в молодые годы — не до того совсем, а в зрелые — семья и дети на первом месте. И только теперь, когда со здоровьем непонятки пошли, внезапно уверовала, к Богу обращаться стала. Нехорошо, что только в нужде поняла. Надо бы раньше! А Он оттуда всё видит, смотрит понимающе вниз на людей, на земле копошащихся, жизнь живущих, улыбается одними глазами и в помощи всем , кто в ней нуждается, не отказывает... Знает, что, люди как бы заняты ни были, придут однажды, попросят... Всевышний мудр и милосерден - всё понимает и не отказывает.

Поставленные Аришей свечки горят ровно и долго. Не тухнут. Это хорошо.
— Тебе понравилось в доме Боженьки?
Тихо отвечает: - Да. А когда мы ещё сюда придём?
Совсем ребёнок, а понимает, что не одним днём жить надо. И богу молиться и благодарить его, не когда приспичит, а ежедневно...
Мудрости этой с младенчества в течение жизни бы не растерять. И жить в ладу с душой и миром.
А вечером, и правда, чудо пасхальное - бабка всю ночь проспала без кашля и приступов удушья, выспалась наконец. 

РЖАНЫЕ ТЕТЕРКИ  НА ЦАРСКОМ СТОЛЕ

(прянишная сказка)

— «Зима длится немерено сколько!», думает Марфутка, сидя на тёплой печи, и громко вздыхает. А вслух произносит, обращаясь к своей бабушке:

— Вона сосулищи какие длинныя!  Когда весна ужо на двор придёт, ба, а ба?

— А ты не жди, пока весна придёт. Сама кликать её начинай, она и поторопится, — тут же отзывается та из другого угла избы, где прядёт шерсть.

— Как это, ба? Подскажи маненько, больно цветиков хочется, — оживляется Марфутка, но вздыхать не перестаёт.

Та откладывает в сторону веретено и подходит к печке:

— А ты слазь, Марфушка, слазь с печи, я тебе всё и расскажу. Только держись крепче, ножку сюда ставь, потом сюда, гляди — не упади!

Бережно поддерживая девочку, которой только три годочка минуло, старушка спускает её на пол. Потом обе садятся к столу: одна с полуоткрытым от предвкушения бабушкиного рассказа ротиком — так лучше слушается, другая – с улыбкой на устах и с особой нежностью во взгляде на  внучку. Она одна её рОстит, души в той не чая: дочь то при родах померла, едва успев своё дитя увидеть. С тех пор и старая, и малая неразлучны.

— Так вот слушай, Марфушка: чтоб весна быстрей тебя услышала и к нам в гости поспешила, испечём-ка мы с тобой тетёрок много-много. Это прянички такие, что по солнышку завиваются, да весну скликивать помогают.

— А из чего печь-то? Разве мука у нас белая и сахар есть? Ни одного яичка куриного! Не получится у нас ничего, ба! – воспротивилась было Марфушка.

— Нам и не надо, внученька, ни муки белой, ни сахара, ни яичка. Это уж сдобные прянички получились бы, не для нас с тобой. А возьмём-ка мы водички, ржаной муки да соли, замесим тесто и начнём скать, катать то бишь, длинные и тонкие трубочки, а потом в ту сторону, в какую солнышко идёт, их заворачивать. Обернём три кружочка, а в серединке крест уложим, чтоб держалось, или узор какой затейливый придумаем. Получится солнышко-колокольнышко. А когда на мороз вынесем, они побелеют и будут не хуже тех, что из пшеничной муки с сахаром делаются. Опосля в льняное маслице окунём да в печи потомим, а на двор выйдем – станем сквозь дырочки в тетёрках на красно солнышко смотреть, весну зазывать.

О, приди весна, приди, красная!
Без тебя-то жизнь не прекрасная.

Без тебя-то земля не согреется,
Без тебя ничего и не деется.

Нас согрей скорей тёплым солнышком,
И речной водой из ведёрышка

Окропи поля и леса вокруг,
Раскидай цветы на зелёный луг.

Птах лесных буди,  пусть стараются
О тебе известить собираются.

Ты, приди, весна, будь к нам добрая!
Угощайся тетёрками сдобными!

 Ну, что, Марфушка, согласна тетёрки делать?

— Согласна, бабушка, согласня, — захлопала в ладоши от радости девочка, -давай скорей тетёрки делать!

— Это только в сказках, Марфушка, всё скоро делается, а на самом деле постараться  да терпением запастись придётся. А к терпеливым весна, глядишь, раньше всех придёт, —  улыбается старушка одними глазами. – Налей-ка теплой водички из чугунка, что на шестке в печи притомился, зачерпни пригоршню мучки ржаной из мешка, да туесок с солью захвати, будем тесто мешать  да трубочки для тетёрок скать.

Всё принесла Марфушка, как велела ей бабушка, на стол положила и стали они тетёрки скать. Маленькие ручки проворные да быстрые – не сразу, но получаться у девочки тетёрки стали хорошо. А какой красоты неописуемой! Тут не одни солнышки-колокольнышки, но и птицы, и звери разные, чтобы не только самим полакомиться, а и зверей угостить, что в дому водились. И пусть у них с бабкой лишь кошка Муся да собачка Авка, но и тем тетёрок Марфушка с большой охотой наделала. А бабушка всё новое и новое тесто замешивает да просит внучку побольше тетёрок разных напридумывать – и с узорами и без, и больших, и маленьких, и с семечками подсолнечника, и с солью, сверху посыпанной.

— Для чего это, ба, тетёрок так много надобно? – интересуется девочка, заметно притомившаяся от работы.

—  А это не только для нас радость весенняя. Чем больше раздашь пряничков людям, тем жизнь счастливее и богаче будет, — поясняет бабушка, а сама помогает Марфушке  защипывать тетёрки да на мороз их выносить.

Те на морозе, от птиц и животных мешковиной прикрытые, всю ночь пролежали. А утром глянули бабка с внучкой – и правда, побелели их тетёрки-то! Вот это да! Будто и вправду сдобные! Потом прянички маслицем льняным смазали и в печь посадили. Напекли целую гору да на двор вышли. Кличут весну, стараются, а всем проходящим мимо людям прянички даром раздают. Люди улыбаются и благодарят бабку с внучкой от всей души. Видать, не только красивые тетёрки получились, но и вкусные.

 — И вот подходит к ним господин, богато одетый, спрашивает, что это такое они делают, кто разрешил им этим заниматься, платят ли они налоги в царскую казну. А те и ответить ничего не могут. Ни с кого же денег не берут, ничем плохим али запрещённым не занимаются. Махнул господин рукой кому-то, прибежали тут же царские слуги, схватили их и прямо к самому царю  в палаты отвели!

Бабка с внучкой в ноги тому кинулись, молят, чтобы пощадил, не наказывал.

— Не вели казнить, батюшко, вели слово молвить. Захотела моя внученька Марфушка весну-красну приблизить, больно зима ей наскучила. Вот и стали мы с ней прянички эти делать, что давным-давно ещё моя бабка пекла, когда у Белого моря жила. Вспомнила я, как они по-простому деются из муки да воды с солью, ничего то у нас другого в избе не было. Наделали их много, чтобы людям раздать, пусть и они порадуются. А тут слуги твои нас и схватили, про казну говорят. А мы же даром всё раздаём, не для наживы.

И тут Марфушка последний пряничек из корзинки достаёт и царю подаёт, нате, мол, сами испробуйте. А пряничек с подсолнечником был — хрустящим да вкуснющим оказался! Понравилось царю угощение, и приказал он бабку с девочкой домой в своей карете отвезти, царскими деньгами наградить да заказом на выпечку пряников для царского стола обеспечить. Каждый день тетёрки да козули должны были лежать на царском столе:  и с глазурью, и без глазури, и разных форм и размеров.

Марфушка с бабушкой на деньги царские людей наняли, чтобы не только царя и его двор пряниками снабжать, но и весь город обеспечивать. А пока трудились, не покладая рук, то и не заметили, как весна наступила. Солнце стало сильнее пригревать, ручейки потекли, земля отошла от зимнего сна.

— Вот и весна, внученька, дождались мы её, красавицу. Тетёрки помогли, услышала нас она, — сказала бабушка и обняла Марфушку.

В оформлении публикации испоьзованы картны Оксаны Сосниной "Храм Успения Божией Матери в Ижевске" и "Спящий ангел"