Выпуск 47

Bilingua / Билингва

«Выхожу один я на дорогу…»

Анджей Левандовский

ktd1Переводы стихов Михаила Юрьевича Лермонтова на польский язык встречаются в Польше не так уж часто, - гораздо реже, чем переводы произведений Алсксандра Сергеевича Пушкина. Возможно, это связано с тем, что некоторое время произведения Лермонтова входили в список запрещенных Ватиканом книг, и ксендзы с амвонов вещали об этом своей пастве.

Конечно, не все поляки – католики, да и Польша - светское госудаоство, но все же я был приятно удивлен, увидев во время  одной из своих поездок в Варшаву на витрине книжного магазина на Новом Свете красивый томик стихов Лермонтова в переводах Анджея Левандовского  (издательство Aksiomat в Торуне, 2009 г.)  Правда, книга нашлась не сразу, она лежала  в отделе уцененных товаров - видно, спрос на Лермонтова  был невелик. Но все же я ее купил и не жалею об этом. Переводы оказались превосходными, хотя автор и не профнессинальный литератор.

Купленный сборник содержал переводы 35 избранных стихотворений (в основом 1837-1841 гг.) в очень хорошем выборе. Некоторые из переводов я представляю вниманию наших читателей (АН).. 

Spiesząc na północ

Спеша на север издалека

Spiesząc na północ, w stronę chłodu,
Z tych ciepłych krajów, obcych mi,
Tobie, Kazbeku, stróżu Wschodu,
Przynoszę pokłon pełen czci.

Od wieków trwasz w białym zawoju,
Którym ci głowę spowił śnieg;
Nie zmąci dumnego spokoju
Swym dumnym słowem żaden człek.

Lecz niechaj serca modły szczere
Uniesie stroma skała twa,
Wysoko, w ponadgwiezdną sferę,
Gdzie wieczny Allach tron swój ma.

Błagam, niech spłynie tu dzień chłodny,
Na znój doliny, na kurz dróg,
Abym w pustkowiu tym bezpłodnym
Odpocząć na kamieniu mógł.

I burza mnie tu nie zastała,
W której by grom za gromem bił,
W wąwozie mrocznego Dariała,
Gdy wierny koń opadnie z sił.

Jest jeszcze jedno, lecz się wzbraniam
Głośno pragnienie wyrzec swe:
By w czasie mojego zesłania
Nie zapomniano w kraju mnie.

Czy tam wygnańca powitają
Tak, jak obyczaj każe nasz,
A przyjaciele rozpoznają
Po tylu latach moją twarz?

A może w grobowcach kamiennych
Już tylko prochy dzisiaj są,
Druhów szlachetnych i płomiennych,
Dzielących ze mną młodość swą?

O, jeśli tak, błagam Kazbeku,
Byś mnie śniegami okryć chciał,
A proch bezdomnego człowieka
Bez żalu skrył w szczelinach skał.

Skała

Спеша на север издалёка,
Из теплых и чужих сторон,
Тебе, Казбек, о страж Востока,
Принес я, странник, свой поклон.

Чалмою белою от века
Твой лоб наморщенный увит,
И гордый ропот человека
Твой гордый мир не возмутит.

Но сердца тихого моленье
Да отнесут твои скалы
В надзвездный край, в твое владенье
К престолу вечному Аллы.

Молю, — да снидет день прохладный
На знойный дол и пыльный путь,
Чтоб мне в пустыне безотрадной
На камне в полдень отдохнуть

Молю, чтоб буря не застала,
Гремя в наряде боевом,
В ущелье мрачного Дарьяла
Меня с измученным конем

Но есть еще одно желанье!
Боюсь сказать! — Душа дрожит!
Что, если я со дня изгнанья
Совсем на родине забыт!

Найду ль там прежние объятья?
Старинный встречу ли привет?
Узнают ли друзья и братья
Страдальца, после многих лет?

Или среди могил холодных
Я наступлю на прах родной
Тех добрых, пылких, благородных,
Деливших молодость со мной?

 О, если так! Своей метелью,
Казбек, засыпь меня скорей
И прах бездомный по ущелью
Без сожаления развей.

Утес

Na wysokiej skały twardym łonie
Nocowała raz chmurka złocista;
Wczesnym rankiem odleciała z urwiska,
By wesoło gnać po nieboskłonie.

Ale plamka została wilgotna
W szczerbie starej skały. Teraz ona
Stoi w tęsknych myślach pogrążona,
Cicho płacząc w pustkowiu samotna.

Ночевала тучка золотая
На груди утеса-великана,
Утром в путь она умчалась рано,
По лазури весело играя.

Но остался влажный след в морщине
Старого утеса. Одиноко
Он стоит, задумался глубоко,
И тихонько плачет он в пустыне.

Sen

Сон

W południa skwar, w dolinie Dagestanu,
Z ołowiem w piersi ległem kiedyś ja;
Dymiła wciąż głęboka w piersi rana,
Kropla za kroplą krew płynęła ma.

Ległem samotnie na piasku doliny,
Wokół sterczały strome ściany skał,
Słońce paliło ich żółte wyżyny
I tego, który wiecznym snem już spał.

Śniłem, że gdzieś, w ojczystej mojej stronie,
Wesoła uczta trwa, rozbrzmiewa śpiew,
I, że kwiatami uwieńczywszy skronie,
Wesoło gwarzy o mnie grono dziew.

Lecz jedna z nich udziału w tym nie brała,
Jak gdyby w smutnym pogrążona śnie;
Bóg jeden wiedział, jaką myśl skrywała
Na samym serca dziewczęcego dnie.

Śniła się jej dolina Dagestanu,
Znajomy trup w dolinie leżał tej,
Dymiła w jego piersi ciemna rana,
Stygnącą strugą krew płynęła z niej.

В полдневный жар в долине Дагестана
С свинцом в груди лежал недвижим я,
Глубокая еще дымилась рана,
По капле кровь точилася моя.

Лежал один я на песке долины.
Уступы скал теснилися кругом,
И солнце жгло их желтые вершины
И жгло меня — но спал я мертвым сном.

И снился мне сияющий огнями
Вечерний пир в родимой стороне.
Меж юных жен, увенчанных цветами,
Шел разговор веселый обо мне.

Но, в разговор веселый не вступая,
Сидела там задумчиво одна,
И в грустный сон душа ее младая
Бог знает чем была погружена;

И снилась ей долина Дагестана;
Знакомый труп лежал в долине той,
В его груди, дымясь, чернела рана,
И кровь лилась хладеющей струей.

 

 

 Ide sam

  Выхожу один я на дорогу

Idę sam, w nieznane wiedzie droga,
Kamienisty trakt majaczy w mgle;
Cicha noc, pustkowie słucha Boga
I coś szepczą z sobą gwiazdy dwie.

Uroczyste niebo jest i cudne,
Ziemia śpi spowita w mglisty szal...
Co mnie boli, co tak dla mnie trudne?
Na co czekam? czego jest mi żal?

Już nie pragnę od życia nagrody,
Przeszłość też nie dręczy wcale mnie;
Trzeba mi spokoju i swobody,
Ja bym chciał zapomnieć się we śnie!

Lecz nie w chłodnym śnie ciemnej mogiły...
Takim snem na wieki zasnąć chcę,
By drzemały we mnie życia siły
I oddechem pierś wznosiła się;

A miłosnej pieśni słodkie tony
Uszy me pieściły w noc i w dzień
 I nade mną dąb wiecznie zielony
Chylił się, rzucając błogi cień.

Выхожу один я на дорогу;
Сквозь туман кремнистый путь блестит.
Ночь тиха. Пустыня внемлет богу,
И звезда с звездою говорит

В небесах торжественно и чудно!
Спит земля в сиянье голубом...
Что же мне так больно и так трудно?
Жду ль чего? Жалею ли о чем?

Уж не жду от жизни ничего я,
И не жаль мне прошлого ничуть.
Я ищу свободы и покоя!
Я б хотел забыться и заснуть!

Но не тем холодным сном могилы...
Я б желал навеки так заснуть,
Чтоб в груди дремали жизни силы,
Чтоб, дыша, вздымалась тихо грудь,

Чтоб, всю ночь, весь день мой слух лелея,
Про любовь мне сладкий голос пел,
Надо мной чтоб, вечно зеленея,
Темный дуб склонялся и шумел.