Выпуск 17

Bilingua / Билингва

Стихи Ахматовой в переводах Збигнева Дмитроцы

Збигнев Дмитроца

Стихи Анны Ахматовой переводились многими польскими переводчиками, такими как Северин Поллак, Евгения Семашкевич, Ярослав Ивашкевич, Мечислава Бучкувна и Павел Гертц, переводившие в основном ее лирические стихи, начиная с «Вечера» и «Четок». В последние годы многократно переводился «Реквием». В перевод «Поэмы без героя» внесла значительный вклад Гина Гейштор, для которой перевод этой поэмы и ее комментирование стали делом ее жизни. Огромную работу по переводу текстов Ахматовой проделал Адам Поморский, собравший их в книге «Анна Всея Руси». По количеству переведенных стихотворений он явно вышел на первое место.

Если же говорить о качестве переводов, в частности, точности передачи ахматовской интонации и музыки ее стиха, то тут мнения могут быть разными. По моему мнению, на первое место здесь следует поставить Збигнева Дмитроцу, автора известных переводов Тютчева, Ходасевича, Бродского и других замечательных русских поэтов. При этом «диапазон голоса» Дмитроцы весьма широк. В этом читатели сами смогут убедиться, прочтя  предлагаемую ниже небольшую подборку его переводов. (АН)

Jest w zażyłości ludzi tajemnicza sfera,
Ni miłość, ni namiętność nie ma doń przystępu –
Choć w strasznej ciszy usta drżąc będą się zwierać.
A serce się z miłości rozrywa na strzępy.

I przyjaźń tu bezradna i minione
Lata wzniosłego szczęścia i radości,
Gdy dusza wolna jest i wyzwolona
Z błogiego niepokoju zmysłowości. (...)

Maj 1915 

 

Lepiej by mi przyśpiewki zadziornie wykrzykiwać,
A tobie na ochrypłej harmonii przygrywać,
Lepiej by w uściskach nocą wśród kąkolu
Z grubego warkocza wstążkę zgubić w polu.
(…)
Lepiej by mi w Wielkanoc mogiłek doglądać,
Lepiej by mi na białe Boże bzy spoglądać.


Darnica k. Kijowa , 1914

 

Kuternoga od wioski do wioski
Wlókł się drogą i tak wszędzie głosił:

„Pora strasznej udręki już bliska.
Wnet od mogił w krąg zrobi się ciasno.
Głód i pomór was czeka, ludziska,
Zadrży gleba, światła w niebie zgasną.

Tylko ziemi naszej nie rozdzieli
Wróg śmiertelny ku uciesze swojej:
Chustę Bogurodzica rozścieli
Nad nieszczęściem i boleść ukoi.”

Liiec 1914

 

 Mnie i ten glos nie zdoła zbałamucić,
Gościu przygodny, w drogę, czas ucieka.
Lecz, ponoć, korci mordercę, by wrócić
Zobaczyć trupa jeszcze choć z daleka.
Lecz ponoć... Dziś nie o tym jednak mowa,
Pora szykować do snu swoje ciało,
Śpiewałam sobie jak ważka Kryłowa
Przez lato, zimę, jesień, wiosnę całą.
I, zda się, program wykonany zgoła, 
Niejedno jest mi na tym świecie drogie,
Trwa szekspirowski dramat dookoła
I w obcym lustrze widziadło złowrogie.

(...)

1956

Есть в близости людей заветная черта,
Ее не перейти влюбленности и страсти, -
Пусть в жуткой тишине сливаются уста
И сердце рвется от любви на части.

И дружба здесь бессильна, и года
Высокого и огненного счастья,
Когда душа свободна и чужда
Медлительной истоме сладострастья…

Май 1915 

 

Лучше б мне частушки задорно выкликать,
А тебе на хриплой гармонике играть!
И, уйдя, обнявшись, на ночь за овсы,
Потерять бы ленту из тугой косы.
(…)
И ходить на кладбище в поминальный день,
Да смотреть на белую Божию сирень. 

Июль 1914, Дарница

 

Приходил одноногий прохожий
И один на дворе говорил:

«Сроки страшные близятся. Скоро
Станет тесно от свежих могил.
Ждите глада, и труса, и мора,
И затменья небесных светил.

Только нашей земли не разделит
На потеху себе супостат:
Богородица белый расстелет
Над скорбями великими плат".

Июль 1914



 Меня и этот голос не обманет,
Пора, пора вам, гость случайный, в путь,
Но, говорят, убийцу часто манит
На труп еще хоть издали взглянуть.
Но говорят... Совсем не в этом дело,
Настало время отходить ко сну,
Как стрекоза крыловская, пропела
Я лето, зиму, осень и весну.
И, кажется, исполнена программа,
Есть в этом мире пожалеть о чем,
И вот идет шекспировская драма,
И страшен призрак в зеркале чужом.

(...)

1956