Взгляд в прошлое

Мой дед Григорий Семенович Полуэктов происходил из обедневшей дворянской семьи, имеющей восьмисотлетнюю историю. Он был адмиралом, а, выйдя в отставку, служил при дворе Великого князя Константина Николаевича, командующего военно-морскими силами России, а впоследствии и его сына Константина Константиновича, президента Императорской Академии наук, поэта. Григорий Семенович заведовал их библиотекой и жил со своей семьей в Мраморном дворце, на берегу Невы.

Женился он на красивой девушке Софье – сироте, которая вместе со своей сестрой находилась под опекой царицы Марии Федоровны и была принята при дворе. Семейное предание гласит, что однажды на дворцовом балу какой-то офицер оскорбительно высказался в адрес Софьи, а дед вступился за ее честь, вызвал на дуэль обидчика, бился с ним и женился на бедной девушке.

У них было четыре дочери и три сына: старшая дочь Татьяна Григорьевна, крестница Александра II и графини Нессельроде, фрейлины двора, вышла замуж за Николая Ивановича Прохорова, владельца одной из первых в России мануфактурных фабрик «Трехгорки» (они оставили после себя многочисленное потомство); вторая дочь Александра Григорьевна, моя крестная мать, была замужем за Тимашевым-Берингом, потомком мореплавателя и географа Витуса Беринга (после смерти мужа она открыла и содержала женскую гимназию, а после трагической смерти сына Алексея постриглась в монахини. Впоследствии она сделалась настоятельницей Орловского монастыря, в 1939 году была арестована и погибла в тюрьме; Третья дочь Елена Григорьевна вышла замуж за купца Лямина, владельца конного завода и мануфактуры, ставшего в 1871 году городским головой Москвы; четвертая дочь Софья не была замужем и посвятила свою жизнь помощи бедным и больным людям. Обе они уехали в Париж, где прожили до конца своей жизни. Старший брат отца Вячеслав Григорьевич был хирургом, жил в Москве в квартире в Долгом переулке (ныне улица Бурденко), куда после революции собрались многочисленные родственники и жили, помогая друг другу; второй брат отца Вадим Григорьевич, будучи военным инженером-путейцем, погиб в японскую войну 1904 года при нападении на его дрезину хунхузов (участники вооруженных банд в Маньчжурии).

Мой отец Евгений Григорьевич (1877 года рождения) был младшим из сыновей. Детство его прошло в Мраморном дворце. Семейное придание сохранило воспоминание о том, как неохотно он шел по утрам в школу и садился на каждой ступеньке парадной лестницы, а сестры сгоняли его веником. Впоследствии он закончил Санкт-Петербургский правоведческий корпус и был участником двух войн: русско-японской  –  в качестве вольноопределяющегося, и германской 1914 года  –  в чине полковника юридической службы..В мирное время он содержал нотариальную контору в центре Москвы, которая находилась между Историческим музеем и Иверской часовней.

Благодаря исключительной порядочности отца, контора пользовалась у деловых людей Москвы доверием. Будучи убежденным монархистом, он допускал в своей конторе собрания большевиков, проводимых его помощником Дьяковым. Это обстоятельство помогло ему освободиться при одном из его арестов после революции. Следует сказать, что он принципиально не скрывал своих политических воззрений и никогда им не изменял. Впоследствии при моем аресте следователь показал мне дело отца, состоящее из 15 страниц, в качестве примера откровенности и глубокой порядочности (для того, чтобы я следовал его примеру и признался в своей якобы антисоветской деятельности). После революции отец работал юрисконсультом и подвергался гонениям. Но я помню его всегда подтянутым, несгибаемым в своей сути; внешне он всегда оставался обаятельным с неизменно хорошими манерами и характером.

Моя мама Капитолина Николаевна, урожденная Коншина (1876 года рождения), была внучкой основателя мануфактурного дела в Серпухове. У него было девять детей, среди которых  – дочь Евгения, вышедшая замуж за хирурга Сергея Петровича Федорова, замечательную личность, которого воспроизвел А. Бек в рассказе «Счастливая рука».

Отец моей матери Николай Николаевич имел пятерых детей: моя мать Капитолина, Ольга, Николай, Александр и Нина, в замужестве Колосова. Все мои дядья и тетки имели непохожие, но в основном трагические судьбы. Так Александр Николаевич погиб в катастрофе на автомобильных гонках, Ольга Николаевна умерла в 43 года на операционном столе, дядя Николай Николаевич-младший и его жена Екатерина Петровна Рубен имели четырех сыновей, друзей моего детства, которых в 1929 году одновременно арестовали в нашей квартире. Одного из них – Николая отправили в Соловки, где он был в 1941 году расстрелян при ликвидации каждого десятого заключенного в строю. Младшая сестра моей матери Нина Николаевна имела сына Романа, который тоже был арестован в нашем доме (вместе с четырьмя братьями), а дочь ее Наташа, красотой которой я всегда восхищался, рано умерла от туберкулеза. Роман впоследствии вернулся в Москву, где жил и работал. Умер он уже в пятидесятые годы.

Мама моя была дважды арестована и отправлена в ссылку. Она была очень энергичной, предприимчивой женщиной. Оставшись одна, в перерыве между арестами она организовала комиссионный магазин на Арбате, который существует до сих пор, и руководила им, а затем участвовала в содержании кооперативного кафе на Пречистенском (Гоголевском) бульваре.

Несмотря на тяжелую жизнь и переживания, мать дожила до глубокой старости, почитаемая родственниками и окружающими, она имела хорошее здоровье и ясный ум. В день ее девяностолетия пришло более ста поздравительных телеграмм и потом еще целую неделю приходили к ней друзья и знакомые.

Многие годы, бывая в Москве наездами, я первым делом прихожу на могилу матери, приношу ей память сердца и сыновью любовь. Мне бы очень хотелось, чтобы мои потомки, посещая наш семейный некрополь, не проходили равнодушно мимо старых могил. Они увидят там родные имена, и за каждым из них  –  единственная, неповторимая и кровно близкая нам жизнь.

Моя мать вышла замуж за отца, будучи вдовой с тремя детьми  –  сыновьями Андреем и Григорием и дочерью Татьяной. Затем родилась моя сестра Ирина, а в декабре 1910 года по старому стилю  –  9 января 1911 года по новому  –  родился самый младший в семье  –  я.

В первые годы около меня была няня, которая всю свою жизнь провела в нашей семье (вырастила и нашу маму). Много лет спустя академик Сперанский вспоминал, как он, будучи нашим домашним врачом, перенял у няни народный способ применения овсяного отвара для кормления маленьких детей. Я часто простужался и болел лет до трех или четырех. Затем по совету врача с меня сняли шарфы, поставили на лыжи, и все как рукой сняло. Впоследствии я никогда не кутался и никогда ничем не болел.

Няню сменила прибалтийская немка, мы называли ее Фрейлин, она много сил потратила на обуздание моего буйного характера, держала меня со всей строгостью и приучила к дисциплине и ежедневным обливаниям холодной водой, что я делаю до сих пор. В детстве я ее очень не любил, а потом был благодарен всю жизнь. В семье старшие занимались французским и английским языками, я крутился возле них и все легко воспринимал на слух, что мне очень пригодилось в моей дальнейшей жизни.

Мой старший брат Григорий был расстрелян в 1920 году шестнадцатилетним юношей, второй брат Андрей, женатый на правнучке А.С. Пушкина Наталье Сергеевне Мезенцевой, имел слабое здоровье и умер молодым. Я очень дружен со своими сестрами и люблю их детей, моего племянника Алексея и племянниц Машу, Настю и Ольгу, теперь уже взрослых. Все они, несмотря на очень тяжелое детство (отец был арестован) и сильную нужду, получили хорошее воспитание, образование и достигли, каждый в своей области, больших научных успехов.

В Москве мы снимали особняк в Чистом переулке рядом с Кропоткинской улицей. При доме был прекрасный сад с цветниками, в котором играли дети и любили собираться взрослые еще со времен молодости родителей. Нашими соседями были интересные люди: князь Кропоткин, народовольцы Соколов, Софья Перовская, Вера Засулич и другие. Неподалеку от нашего дома жила сестра матери Александра Николаевна Коншина в собственном красивом особняке, в котором ныне размещается Дом ученых. Мой отец работал нотариусом, имел неплохой заработок и за этот период приобрел небольшое имение Ромаданово на берегу Оки напротив Калуги, а также автомобиль «Минерва» и моторную лодку. Так что в раннем детстве каждое лето я вместе с моими многочисленными родными и двоюродными братьями и сестрами проводил на природе.

После революции мою мать дважды арестовывали с последующей высылкой вместе с отцом. В первый раз в Тверь, а во второй  –  в Вологду. Отца седьмой и последний раз арестовали в 1937 году в Вологде, после чего он без вести пропал и, как впоследствии выяснилось, был утоплен в барже недалеко от Мурманска в числе тысячи других заключенных. После смерти Сталина отец и мать были реабилитированы (отец посмертно).

Вспоминаю свое детство: веселые игры, беготню, домашние занятия, себя на коленях у деда Николая Николаевича Коншина, который всегда по праздникам собирал свое многочисленное потомство: детей, внуков и правнуков и одаривал нас. Меня особенно баловали, как самого младшего ребенка среди всей родни. Дедушка жил в собственном особняке (выстроенном в 1888 году) в Калашном переулке между Арбатской площадью и Никитской улицей, который сохранился до сих пор, а ныне в нем располагается посольство Японии.

В 1918 году я поступил в школу и одновременно в отряд бойскаутов, в котором прошел хорошую спортивную и жизненную подготовку (пока его не запретили).

Тем временем в нашем московском доме происходили драматические события: наши родственники, потеряв свое имущество, собрались в доме моих родителей, их всех постепенно арестовывали, а освободившиеся комнаты занимались семьями работников НКВД. Всего было арестовано семь человек.

В 1924 году при мне были арестованы мои родители. Не бросая учебу, я стал разносчиком журналов и книг издательства «Мосгиз». В 1926 году я поступил на курсы при институте иностранных языков на Остоженке, которые, благодаря хорошей домашней подготовке в детстве, успешно закончил в 1930 году по трем языкам –  английскому, французскому и немецкому.

Одновременно с учебой на курсах, я поступил в спортивный клуб, где занимался боксом вместе с союзными чемпионами Михайловым, Ивановым, Кунициным. У нас был замечательный тренер Готье. Принимая меня и других в новую группу, он выстроил нас в шеренгу и нанес каждому по сильному удару перчаткой, после чего спросил: «Кто теперь хочет заниматься боксом?» Из двадцати поступающих желающих оказалось только восемь.

В течение двух первых лет упорных занятий боксом я достиг первого разряда и даже на всесоюзном соревновании, состоявшемся в здании Госцирка, сумел победить ленинградского чемпиона в среднем весе Брауна. […] Одновременно с боксом я занимался горнолыжным спортом на Воробьевых горах, а летом –  плаваньем в Москве-реке.

По окончании курсов в 1930 году, мне, 19-летнему, дали направление на Магнитострой техническим переводчиком. Одновременно я получил предложение ВОКСа (Всесоюзного общества культурных связей с заграницей) сопровождать в качестве спортсмена-переводчика группу американских альпинистов во главе с племянником президента Герберта Гувера при восхождении на Эльбрус. Я дал согласие, договорился об отсрочке командировки на Магнитку на один месяц, но тут произошло исключительное событие: купавшийся ежедневно в Москве-реке и ранее никогда не простужавшийся, я заболел вдруг ангиной с температурой 40°. Альпинисты, прождав меня три дня, уехали с другим сопровождающим. Через пару дней я сел в поезд, идущий на Магнитку, и еще в пути 10 июня 1930 года прочел в газете о трагической гибели под снежным обвалом этой группы альпинистов на Эльбрусе.

Впоследствии, работая на строительстве Тырныаузского комбината в Баксанском ущелье, я посетил место своей возможной гибели и могилы всех погибших, кроме племянника президента, тело которого вывезли в Америку. Этот случай заставил меня поверить в Судьбу.

 Иллюстрации:

1. На обложке книги четырехлетний Владимир Полуэктов с отцом Евгением Григорьевичем перед его отъездом на войну. 1914 год.

2. Родители Владимира Полуэктова Евгений Григорьевич и Капитолина Николаевна. Конец 90-х годов XIX века.

3. Церковь-усыпальница семьи Коншиных на территории Высоцкого монастыря в Серпухове. Архитектор Р.И. Клейн. (Фотография Константина Маслова. 2024 г.)

4. Фотопортрет Владимира Полуэктова.

Источник:

Владимир Полуэктов. «Взгляд в прошлое. Воспоминания».

Издательство «Возвращение». Москва. 2011.

Материал подготовила Эва Гараева.