Дом в Коломне

I

У Покрова колокол ударил шесть раз. Старик фонарщик приставил лестницу к мостовым фонарям и потушил лампы. Петербург просыпался. Степенный дворецкий повел молодого конюха в часть «наказывать». Барин был нервический и не выносил на дворе криков. Двое полицейских солдат провели сданного в рекруты дворового. За ними шли, причитая, три женщины. Старуха в рваном салопе вынула из платочка копейку и подала парню.

На набережной Фонтанки показались дрожки. Старая лошадь еле передвигала ноги. Извозчик остановился у небольшого каменного дома вице-адмирала Клокачева. Молодой человек в плаще и высокой шляпе легко соскочил с дрожек и исчез в воротах. Это был юный Пушкин, возвращавшийся домой с заседания «Зеленой Лампы». Здесь, в доме Клокачева, в старой Коломне, жили его родители.

Переехав в Петербург, отец поэта, Сергей Львович, окончательно устранился от каких-либо хозяйственных забот. День его и без того был достаточно заполнен. Он начинал свои светские визиты с утра, и лишь к вечеру выцветшая карета, запряженная старыми клячами, стуча и громыхая, доставляла хозяина домой.

Все обязанности по управлению домом Сергей Львович возложил на свою жену. Но Надежда Осиповна, не меньше своего мужа любившая светскую жизнь, была совершенно равнодушна к порядкам в своем доме. «Дом их, — рассказывал лицейский товарищ А. Пушкина Корф, — всегда был наизнанку: в одной комнате богатая старинная мебель, в другой — пустые стены или соломенный стул; многочисленная, но оборванная и пьяная дворня с баснословной неопрятностью; ветхие рыдваны с тощими клячами и вечным недостатком во всем, начиная от денег до последнего стакана». Действительно, когда у Пушкиных обедало двое-трое посторонних, за посудой приходилось посылать к соседям. Парадные комнаты освещались канделябрами, а в комнате молодой Ольги Сергеевны горела сальная свеча, купленная на сбереженные ею деньги.

К сожалению, сохранилось немного сведений о жизни юного поэта в доме родителей на Фонтанке. Один из современников оставил следующее описание обстановки жизни Пушкина в доме Клокачева: «Мы взошли на лестницу; слуга отворил двери, и мы вступили в комнату П. У дверей стояла кровать, на которой лежал молодой человек в полосатом бухарском халате, с ермолкою на голове. Возле постели, на столе, лежали бумаги и книги. В комнате соединялись признаки жилища молодого светского человека с поэтическим беспорядком ученого».

«Мой угол тесный и простой», — так назвал Александр Сергеевич в послании к Энгельгардту свою скромную комнатку в доме Клокачева. Много друзей перебывало у Пушкина в стенах этого дома. Но самыми частыми гостями здесь были, конечно, товарищи поэта по лицею. Один из них, Модест Корф, прожил, по его словам, пять лет под одной кровлей с Пушкиным.

Квартира его родителей находилась этажом ниже. Добрые отношения между молодыми людьми были однажды нарушены дракой, возникшей между их камердинерами. Корф, выйдя на шум, прибил пушкинского камердинера. Александр Сергеевич, узнав об этом, со свойственной ему пылкостью вызвал Корфа на дуэль. «Не принимаю вашего вызова из-за такой безделицы, — отвечал последний, — не потому что вы Пушкин, а потому, что я не Кюхельбекер».

Горячность натуры юный поэт унаследовал от своей матери, урожденной Ганнибал. Надежда Осиповна была резка и нетерпима. В семье Ганнибал она привыкла к тому, что «людей выносили на простынях» в результате барского гнева. Надежда Осиповна не терпела «бородачей». Поэтому в доме Пушкиных прислуга носила только бакенбарды. Не допускалось также курение. Даже Сергей Львович до самой смерти жены курил украдкой. Среди слуг в доме выделялся безотлучный камердинер при особе Сергея Львовича красавец Гавриил Калашников. С его сестрой Ольгой Александр Сергеевич был близок. У нее был от него ребенок. Тут же в клокачевском доме жила няня поэта Арина Родионовна, а также его дядька Никита Козлов, любитель литературы и поэт, пестовавший Александра Сергеевича с детства. Он оставался при нем в ссылке и после женитьбы. Он же проводил тело своего барина из Петербурга в Святогорский монастырь. Козлов в полном смысле слова не покидал его от колыбели до могилы.

Годы пребывания Пушкина в доме Клокачева связаны с периодом подъема в русской общественной жизни мосле испытаний 1812-1815 гг. Молодое поколение, приобщившись к либеральным идеям Запада, возвратилось из похода окрыленное мечтами о «свободе». Повсюду с жаром обсуждались смелые проекты конституции и крестьянских реформ. В эту жизнь, заполненную свободолюбивыми беседами, театром, вином и любовью, окунулся только что вышедший из лицея Пушкин.

Здесь, в клокачевском доме, юный Пушкин дал волю своей музе, дерзновенные песни которой привлекли внимание властей. Над головой поэта повисли грозные тучи. Когда же он осмелился показать в театре портрет Луведя, убийцы французского принца, с подписью «урок царям», Пушкин был отправлен в ссылку на юг. 6 мая 1820 г. он надолго простился с Петербургом. Лицейские друзья, Дельвиг и Яковлев, провожали его до Царского Села . В этот день опустилась завеса над бурной юностью поэта.

 II

Какова же история этого дома, в котором расправил крылья его гений? Дом Клокачева стоял в старой Коломне, где жили скромные ремесленники и торговцы. Тут селились из-за дешевизны квартир и мелкопоместные дворяне, приезжавшие в столицу хлопотать по тяжебным делам, и бедные вдовы, привозившие в Петербург дочерей на выданье. В начале XIX века Коломна была одной из самых бедных частей города. «Здесь, — писал современник, — при свете сальной свечи, согнувшись, сидит трудолюбие; в тесной квартирке, обращенной во двор окнами, скрывается огромный талант; в бельэтажах здешних домов не бывает раутов; есть лавки, но нет магазинов; по улицам не только гуляют, но и ходят пешком; здесь встают, когда там еще спят, и ложатся спать, когда там только собираются к вечерним выездам».

Тут стояли небольшие деревянные домики кузнеца Димшукова, трубача Тячькина, унтера Шумарева. Единственной значительной постройкой был каменный дом генерал-майорши Игнатьевой Он вскоре перешел во владение вице-адмирала Клокачева, архангельского генерал-губернатора.

Клокачевский дом стоял на правом берегу Фонтанки, в конце ее, у Калинкина моста; это был второй дом за нынешним небольшим Калинкиным переулком. Теперь это участок № 185 по Фонтанке. […]

Владелец этого дома, адмирал Клокачев, принадлежал к старинной морской семье. Участник шведской войны, он прославился в 1798 г. спасением команды погибшего в Немецком море флагманского корабля «Принц Георг». Командир придворной флотилии при Александре I, он впоследствии занимал губернаторские должности и умер в 1823 г. в Вологде на посту генерал-губернатора.

 III

В этом же доме, связанном с именем Пушкина, жил также в 40-х годах, «почив от дел своих», архитектор Карло Росси .

Его мать, знаменитая танцовщица своего времени Гертруда Росси, пользовалась в Петербурге большой известностью. Отца своего он не знал. Близость юного Росси к архитектору Бренна благотворно отразилась на его творчестве. Имя Росси быстро приобрело широкую известность. Это была эпоха расцвета грандиозного строительства. И Росси, «последний русский классик», в своих творениях воплотил в жизнь горделивые устремления русских «венценосцев» и их феодалов. Арка Главного Штаба, Александринский театр и Михайловский дворец являются достойными памятниками его высокого таланта.

Но несмотря на необычайную щедрость к нему Николая I, материальное положение Росси к. концу его жизни оказалось крайне тяжелым. Продолжительная болезнь Росси и его жены поглотила все средства. Росси, через руки которого прошло за период его зодчества свыше 60 миллионов рублей, когда умерла его жена, не имел даже денег на ее похороны. Состарившийся, больной, огорченный интригами, вследствие которых были отклонены его новые проекты, Карло Росси вынужден был отойти от работы. За последние десять лет своей жизни он не построил ни одного здания. Он умер 6 апреля 1849 г. от холеры. Но ни одна газета того времени, за исключением краткой заметки о его смерти, не упомянула об этом замечательном художнике. Росси вовремя ушел с жизненной сцены. Позорная для империи Крымская война положила конец славе «непобедимой николаевской России». С нею умер и ее стиль.[…]

 IV

Расставшись со старой Коломной в 1820 г., Пушкин, десять лет спустя, вспомнил в своем «Домике в Коломне» те места, где он провел дни своей юности:

                                                            Я живу

Теперь не там, но верною мечтою
Люблю летать, заснувши наяву,
В Коломну, к Покрову — и в воскресенье
Там слушать русское богослуженье.

 И в памяти поэта воскресали образы прошлого. 

Туда, я помню, ездила всегда
 Графиня... (звали как, не помню, право),
Она была богата, молода;
Входила в церковь с шумом, величаво;
Молилась гордо (где была горда!). 

Но сквозь эту гордость поэт прочел в ее глазах иную повесть: «долгие печали, смиренье жалоб»... 

Она страдала, хоть была прекрасна
И молода, хоть жизнь ее текла
В роскошной неге; хоть была подвластна
Фортуна ей; хоть мода ей несла
Свой фимиам, — она была несчастна... 

Плетнев в своей переписке с Гротом называет имя молодой графини. Это была Стройновская, дочь генерала Буткевича, навеявшая поэту, по некоторым данным, образ Татьяны — «неприступной богини роскошной царственной Невы». Посещение Стройновской отдаленной церкви у Покрова говорит о том, что она жила в Коломне. Действительно, по той же стороне Фонтанки, где стоит бывший дом Клокачева, отделенный от него всего лишь пятью домами, стоял в те времена трехэтажный дом участника восточных войн генерала Буткевича. Большой участок этот у Калинкина моста, на углу Фонтанки и Садовой улицы, числится теперь по Фонтанке под № 199.

Из многочисленной семьи Буткевича редкой красотой выделялась его дочь Екатерина. Короткие годы своего детства она провела здесь, на Фонтанке, в доме отца, человека замкнутого и сурового. Он занимал первый этаж, семья же его помещалась во втором. Однако безрассудные траты старика скоро привели его к разорению. Единственным спасением для семьи мог быть удачный брак красивой дочери. Вскоре Екатерина Буткевич вышла замуж за семидесятилетнего гр. Стройновского, известного польского ученого и писателя. Книга Стройновского «Об условиях помещиков с крестьянами», весьма либеральная для своего времени, вызвала яростные нападки крепостников, с негодованием указывавших, что «сия книга ходит по рукам», что ее «даже читают лакеи». Крайний реакционер кн. Владимир Волконский назвал книгу польского графа «порождением царствия разума во Франции».

Женясь на юной красавице, Стройновский имел уже внучку, ровесницу его невесты. Их венчали поблизости от дома невесты, у Покрова, в той церкви, где Пушкин встречал ее впоследствии.

Стройновский купил для своей жены недалеко от дома Буткевичей небольшой особняк, ныне стоящий на Фонтанке под № 167. Он украсил его прекрасно подобранной картинной галереей и привезенными из Италии статуями Кановы. В первую зиму после свадьбы Стройновский вывез свою жену в свет. Первый контрданс на балу она танцевала с Александром I а затем от нее весь вечер не отходил известный красавец Чернышев, впоследствии светлейший князь и фаворит Николая I. Этот столь блестящий первый выезд оказался и последним для юной Стройновской, По воле мужа она стала пленницей в своем роскошном доме, двери которого закрылись для посторонних глаз. Грустной чередой потекли ее дни. Не внесло отрады и рождение в 1823 г. дочери, с первых дней жизни носившей яркий отпечаток старческой дряхлости.

Жизнь в золотой клетке закончилась неожиданной катастрофой.

Состоя сенатором, Стройновский, вместе с тем, негласно вел в Сенате судебные дела частных лиц. При проигрыше им одного дела обнаружилось, что он играл неблаговидную роль, совмещая обязанности судьи и защитника. Действительный тайный советник гр. Стройновский был немедленно уволен со службы. Ему пришлось при этом уплатить своему бывшему доверителю миллионную сумму, что повлекло за собой полное разорение Стройновского. Он вынужден был продать свой дом на Фонтанке, со всеми его ценностями, и переехать в деревню, где вскоре и умер в 1834 г. […]

 V

Ближайшим соседом семьи Буткевичей был генерал гр. Ивелич, владевший домом рядом по набережной Фонтанки (ныне № 197). Это был хитрый и ловкий черногорец по фамилии будто бы Графивелич, ставший в России графом Ивеличем. Он, не стесняясь, открыто говорил о том, что его дом куплен за счет «экономии», сделанной им при передаче денежной помощи, пожалованной Екатериной II восставшим против турок албанцам и черногорцам. Его старшая дочь, Екатерина Марковна, чрезвычайно некрасивая девица, отличалась блестящим остроумием. Ее эпиграммы были подобны ядовитым стрелам. Она состояла в доброй дружбе со своими соседями Пушкиными, называвшими ее «милой кузиной» и «добрейшей нашей графинюшкой». Частым гостем дома Ивеличей бывал и А. С. Пушкин.

Cтарая Коломна оставалась близка сердцу бывшей гр. Стройновской, и она купила вскоре этот дом, стоявший рядом с тем, в котором она провела свое детство. Участок этот под № 197 по Фонтанке является теперь пустопорожним местом — стоявший тут старый дом недавно снесен.

Продолжние следует