Зов востока: «Мне выпала завидная доля»

Родившийся на Смоленщине, Пржевальский после гимназии пошёл в армию, желая успеть на Крымскую войну. На фронт не попал, а служба в мирное время быстро разочаровала. «Моим единственным утешением было ружьё… Кроме того, получив в гимназии сведения из зоологии и ботаники, я пристрастился к собиранию цветов», — вспоминал путешественник.

Окончив юнкерскую школу в Варшавском юнкерском училище, просится в Восточную Сибирь, но его рапортам не дают хода. Пишет, обобщив имеющиеся источники, «Военно-статистическое обозрение Приамурского края», в котором, между прочим, предлагает России вслед за Приамурьем занять и Маньчжурию, дабы «вполне воспользоваться выгодами, представляемыми бассейном Амура».

Зимой 1866–1867 годов офицера наконец переводят в Иркутск. Он просит Русское географическое общество, членом которого состоит, помочь с финансированием экспедиции в Среднюю Азию, но председатель секции физической географии РГО Пётр Семёнов (впоследствии — Семёнов Тян-Шанский) советует сначала испытать себя на Уссури. «Пржевальский был в научном мире ещё совершенно неизвестной величиной, и дать пособие ему на его предприятие… Совет Общества не решился… Я обещал H M., что если он на собственные средства сделает какие бы то ни было интересные поездки и исследования в Уссурийском крае, которыми докажет свою способность к путешествиям, то, по возвращении из Сибири, он может надеяться на организацию со стороны Общества, под его руководством, более серьёзной экспедиции в Среднюю Азию», — вспоминал Пётр Петрович впоследствии.

Молодой офицер принял вызов и убыл в Уссурийский край, считанные годы назад присоединённый к России. «Мне выпала завидная доля и трудная обязанность — исследовать местности, в большей части которых ещё не ступала нога европейца», — запишет он позже.

По Уссурийскому краю: охота и рыбалка

В июне 1867 года Пржевальский прибыл в Хабаровку. Отсюда с препаратором (специалистом по препарированию) Николаем Ягуновым и двумя казаками он добрался — пешком и на лодке вверх по Уссури — до станицы Буссе, затем по реке Сунгаче — до озера Ханка. Здесь обитали невиданные рыбы: чёрт-рыба, косатка-скрипун, лента-рыба (змееголов)… Путешественник записывает: «Обилие последней (рыбы — Ред.) бывает до того велико, что её очень часто убивают колёса пароходов… Рыба часто сама заскакивает в лодки… Весьма странно, что такое обширное и богатое рыбой озеро до прихода русских было чрезвычайно мало населено по берегам, где теперь, да и во время занятия нами края, раскинуто всего шесть-семь китайских фанз».

В сентябре путешественник движется дальше на юг: река Суйфун (ныне Раздольная), пост Новгородский в заливе Посьет. Пржевальский пытался попасть в Корею, но власти пограничного корейского селения Кыген-Пу (Кёнхын) не дали ему на это разрешения. Тогда разведчик двинулся на восточное побережье Приморья, к военному посту Ольга. Зимой отряд перевалил хребет Сихотэ-Алинь и вернулся на Уссури, замкнув таким образом круг. «Мест, куда я забрёл, не знает, пожалуй, сам дьявол», — записывает Пржевальский.

Весной 1868 года он вновь на Ханке: «Здесь столько пород птиц, что и во сне не приснится». Интерес к птицам был не только научным: «В течение менее чем полутора лет, проведённых мной собственно в экспедициях по Уссурийскому краю, я расстрелял вместе с товарищем двенадцать пудов дроби и свинца». Или: «Испытав ещё прежде неудобство обыкновенного, хотя и очень большого ягдташа при здешних охотах, где убитую дичь можно считать на вес, а не на число, я брал теперь с собой, идя за фазанами, солдата с большим мешком». Ещё: «Часа через три или даже иногда менее я убивал от 25 до 35 фазанов». Подобные фразы у азартного охотника Пржевальского встречаются постоянно.

«Манзовская война» и счастливые карты

Пржевальский намеревался отправиться в Маньчжурию, но военные и научные изыскания пришлось прервать. В Приморье развернулась «манзовская война» — столкновения между местными китайцами (манзами) и российскими войсками. Поводом стал конфликт с китайскими «чёрными старателями» на острове Аскольд у южного берега Приморья. Командир шхуны «Алеут» капитан-лейтенант Александр Этолин потребовал от манз покинуть остров, те не подчинились. В стычке погибли трое матросов, было ранено ещё десять членов экипажа. Вскоре боевые действия охватили большую территорию: хунхузы уничтожили русский военный пост в заливе Стрелок, сожгли деревни Шкотово, Раздольную и Никольскую (будущий Уссурийск).

Для наведения порядка из Хабаровки в Приморье выступил стрелковый полубатальон под командованием полковника Михаила Тихменёва. Штабс-капитану Пржевальскому поручили принять под командование роту, позже он стал у Тихменёва начальником штаба. 29 мая 1868 года произошло главное сражение «манзовской войны»: в районе нынешнего села Михайловка русские войска вступили в бой с отрядом китайцев, шедшим от Никольской к Камень-Рыболову, и после шестичасовой перестрелки рассеяли его. Ещё некоторое время в Приморье при участии Пржевальского продолжались войсковые операции, целью которых, как пишет в работе 1908 года «Манзовская война» Николай Тихменёв (сын упомянутого офицера, впоследствии дослужившийся, как и отец, до генеральского чина), было «очистить край от остатков разбойников и привести в полную покорность взволнованное и враждебное манзовское население».

За участие в военных действиях Пржевальского досрочно произвели в капитаны и назначили старшим адъютантом штаба войск Приамурского края. Зимой 1868–1869 годов в Николаевске-на-Амуре он обрабатывает экспедиционные материалы и пишет статью «Об инородческом населении в южной части Приморской области», за которую позже получит Малую серебряную медаль РГО. Той же зимой Пржевальский — страстный картёжник — выиграл у местного купца 12 тысяч рублей, сумму по тем временам огромную. «Теперь я могу назваться состоятельным человеком и располагать собою независимо от службы», — записал он. Именно этот выигрыш позволит ему организовать первую экспедицию в Центральную Азию (1870). «Впоследствии, уезжая из Николаевска, он бросил свои карты в Амур, сказав при этом: «С Амуром прощайте и амурские привычки», — сообщал биограф путешественника Михаил Энгельгардт.

Весной 1869 года капитан Пржевальский опять на Ханке. В середине июля его двухлетний поход завершён. Офицер едет в Иркутск, затем в Петербург, где вскоре издаёт книгу «Путешествие в Уссурийском крае. 1867−1869 гг.». Этот труд принёс Пржевальскому известность. «Путешествия потеряли бы половину своей прелести, если бы о них нельзя было бы рассказывать», — писал он. И ещё: «Мир прекрасен потому, что можно путешествовать».

Заяц Пржевальского

В середине XIX века Дальний Восток изобиловал белыми пятнами. «Вся страна к востоку от Уссури до сих пор ещё совершенная для нас terra incognita. Во многих местах на расстоянии каких-нибудь двадцати или тридцати вёрст от берега Уссури не был никто из русских, а главный кряж Сихотэ-Алиня не посещается даже и нашими зверопромышленниками», — писал Пржевальский. Именно он первым дал комплексное описание географии, флоры, фауны Приморья, а также быта местного населения — русского и инородческого. Открыл множество неизвестных науке видов животных и растений, включая чёрного зайца и диморфант (белый орех), внёс серьёзный вклад в орнитологию, привёз в столицу множество гербариев, чучел, шкур, птичьих яиц, семян. Отметил характерную особенность климата Приморья: 

«…Странно непривычному взору видеть такое смешение форм севера и юга, которые сталкиваются здесь как в растительном, так и в животном мире… Поражал вид ели, обвитой виноградом, или пробковое дерево (амурский бархат — Ред.) и грецкий орех (маньчжурский орех — Ред.), растущие рядом с кедром и пихтой. Охотничья собака отыскивает вам медведя или соболя, но тут же рядом можно встретить тигра, не уступающего в величине и силе обитателю джунглей Бенгалии». Пржевальский описывал целебные свойства женьшеня и пантов (молодых оленьих рогов), изучал особенности местной экономики, коснулся вопросов этнографии и древней истории Приморья.

Очевидны параллели между Николаем Пржевальским и путешественником, писателем, учёным Владимиром Арсеньевым (1872–1930): служба в Польше, стремление в Приамурье, исследования широкого профиля, схватки с хунхузами… Но если Арсеньев, попав на Дальний Восток в 1900 году, посвятил ему всю последующую жизнь (во многом продолжив уссурийские исследования своего предшественника), то для Пржевальского, по-настоящему прославившегося исследованиями Монголии, Китая и Тибета, поход в Приморье стал лишь стартом.

«И здесь Россию сделаем»

Ознакомившись в Приморье с жизнью первых русских переселенцев, Пржевальский дал ряд рекомендаций властям, выступая как социолог и даже политик. «Везде встречаешь грязь, голод, нищету, так что невольно болеет сердце при виде всех явлений», — писал он о дальневосточном обществе 1860-х. Сюда, отмечал он, поставляются товары «самого низкого качества» по «непомерным» ценам; исключение — не в цене, а в качестве — можно сделать только для водки, которая готовится из американского спирта и «составляет главный… продукт потребления в здешних местах».

Пржевальский заключил: бедственное положение многих колонистов связано с тем, что заселение Приморья поначалу было принудительным, сюда направляли казаков и солдат-штрафников («Мало можно сказать хорошего и про казаков-то, а про этих солдат решительно ничего, кроме дурного. Это самые грязные подонки общества, сброд людей со всевозможными пороками»). Эти люди не могли стать хорошими земледельцами «в стране дикой, нетронутой, где всякое хозяйское обзаведение требует самого прилежного и постоянного труда». 

Пржевальский предлагал выселить из Приморья штрафников и активнее привлекать сюда крестьян. Последние произвели на него куда более благоприятное впечатление: «Быт крестьян здесь… тот же самый, как и в России, откуда переселенцы принесли с собою все родимые привычки, поверья и приметы». Пржевальский приводит слова, слышанные им от переселенцев: «Даст Бог, пообживёмся, поправимся, всего будет вдоволь, так мы и здесь Россию сделаем». Он предлагал везти крестьян на восток не сушей, а морем — «кругом света», так как пеший путь на Амур и Уссури в отсутствие дорог занимал два-три года и был крайне тяжёл. В 1880 году открылась пароходная линия Одесса — Владивосток, что заметно увеличило поток крестьян, переселяющихся в Приморье.

Николай Михайлович предсказал рост Хабаровки — нынешнего Хабаровска: «Выгодное положение этого селения при слиянии двух громадных водных систем — амурской и уссурийской — обещает ему широкое развитие… Рано или поздно Николаевск должен потерять своё значение как порта и как места центрального управления Приморской областью. В первом отношении он имеет весьма сильных конкурентов во Владивостоке и Посьете, наших южных гаванях, во втором — в Хабаровке». Так и вышло: Сибирскую флотилию в 1871 году перевели из Николаевска во Владивосток, а в 1880-м административным центром региона стал Хабаровск, где квартировали и приамурские генерал-губернаторы, и секретари Далькрайкома ВКП(б), и президентские полпреды. Лишь совсем недавно, в конце 2018 года, роль центра ДФО перешла к Владивостоку.

«Подвижники нужны, как солнце»

Осенью 1888 года на пути от Самарканда к китайской границе генерал-майор Пржевальский выпил сырой воды и заболел брюшным тифом. Вскоре 49-летний путешественник скончался в киргизском городке Каракол (в 1889–1922 и 1939–1992 гг. — Пржевальск). Похоронен рядом — на берегу озера Иссык-Куль.

«…Подвижники нужны, как солнце… — писал в некрологе Пржевальскому 28-летний Антон Павлович Чехов. — Их личности — это живые документы, указывающие обществу, что кроме людей, ведущих споры об оптимизме и пессимизме, пишущих от скуки неважные повести, ненужные проекты и дешёвые диссертации, развратничающих во имя отрицания жизни и лгущих ради куска хлеба, что кроме скептиков, мистиков, психопатов, иезуитов, философов, либералов и консерваторов, есть ещё люди иного порядка, люди подвига, веры и ясно осознанной цели».

Меньше чем через два года Чехов отправится на Дальний Восток — на каторжный Сахалин. Не по примеру ли Пржевальского?

 Источник: https://dv.land/spec/ussuriiskaya-ekspeditciya?utm_source=news.mail.ru&utm_medium=referral&utm_campaign=informer