Торопясь к спуску станции метро «Невский проспект», мы привыкли пробегать мимо своеобразной неглубокой кулисы — скромного ансамбля Армянской церкви и двух домов при ней.

Армянской? Ничего удивительного. Ведь интернациональные традиции Петербурга начали создаваться вместе с рождением города. Петр I, а затем и Екатерина II поощряли приезд в новую столицу мастеров и деловых людей разных национальностей. Люди селились целыми слободами. Так, уже в первые годы жизни Петербурга возникли слободы Греческая, Немецкая, Французская, Армянская. Современный Санкт-Петербург— это второй по величине город России с населением более пяти миллионов человек, крупнейший индустриальный, научно-технический и культурный центр.

Сейчас представители многочисленных национальных групп нерусского наcеления составляют около 500 тысяч человек. Армян в Петербурге более 8 тысяч человек.

В середине XVIII века в Россию из Ирана переехала семья Лазаря Назаровича Лазарева, поступившего на русскую службу переводчиком при дипломатических и торговых сношениях России с Персией. Семья обосновалась в Петербурге. Лазаревы обладали огромным богатством. Свою предпринимательскую деятельность в России они начали с основания шелковых мануфактур, а в 70-х годах XVIII века стали еще и крупнейшими владельцами горнозаводских предприятий. У Лазаря Назаровича и его жены Анны Овагимовны было четыре сына — Ованес (Иван), Мина, Хачатур (Христофор), Овагим (Еким) — и дочь Анна. Особым талантом в области предпринимательской, финансовой и политической деятельности отличался старший сын — Иван Лазаревич (1735—1801). Фамилия Лазаревых прочно вошла в историю русско-армянских отношений, а созданный ими институт — в историю отечественной науки.

И. Л. Лазарев был деловым человеком, практичным коммерсантом, а еще числился ювелиром высочайшего двора. Но он никогда не был ювелиром в прямом смысле этого слова, то есть не изготавливал ювелирных изделий и не занимался торговлей драгоценностями. Однако именно он сыграл важную роль в продаже одного из самых крупных бриллиантов, и через него покупали драгоценные камни венценосцы России.

Историк Базиянц, скрупулезно распутывавший сложную историю со знаменитым «Русским» алмазом, в работе над «архивом Лазаревых» пишет, что богатый купец, переехавший в Россию из Голландии, Григорий Сафрас, «миллионщик Шафрасов», будучи на востоке, купил редчайший алмазный камень в 194,7 карата и в 1767 году положил его в Амстердамский банк для сохранения «за тремя печатями на красном воску». Отсюда одно из названий бриллианта — «Амстердамский». Григорий Сафрас приходился дядей братьям Лазаревым и просил племянников Ивана и Екима быть его душеприказчиками. Он поручил Ивану продать эту драгоценность, «и за расходы, что в выручке будет, равною половиною нам разделить»,— свидетельствует И. Лазарев. От фамилии Ивана Лазарева происходит второе название бриллианта — «Лазаревский».

Итак, новым владельцем камня стал Г. Г. Орлов. Отсюда еще одно название алмаза — «Орлов». В 1773 году в день тезоименитства Екатерины II он преподнес императрице вместо букета цветов знаменитый громадный алмаз, купленный у Лазарева. Драгоценный подарок был милостиво принят. Но мало кто знал, что большая часть стоимости алмаза была уплачена из сумм кабинета двора. Фактически Г. Г. Орлов не платил за алмаз Лазаревым, потому что не покупал его, а государственные деньги за бриллиант выплачивал в четыре срока. Всего вероятнее, Екатерине II неудобно было явно тратить 400 тысяч рублей на бриллианты, когда нужны были средства на подавление восстания Пугачева. Она стремилась отвести от себя обвинение в мотовстве. Граф Орлов, очень недолго подержав подарок в руках, оставил алмазу свое имя, прибавив его к прежним названиям. Через несколько месяцев после приобретения алмаза Екатерина II пожаловала Лазаря Лазарева и его детей в российские дворяне.

Сегодня этот бриллиант — наше национальное достояние, хранившееся в «Золотой кладовой» Государственного Эрмитажа,— перевезен в Москву и находится в Оружейной палате Кремля, в Алмазном фонде России.

Иван Лазаревич имел широкие связи с придворными кругами и крупными государственными деятелями: Потемкиным, Румянцевым- Задунайским, Суворовым, Безбородко, Вяземским, Зубовым... В дальнейшем он станет самым влиятельным членом армянской колонии в Петербурге.

В апреле 1770 года «двора её императорского величества ювелир» И. Лазарев совместно с «торгующими при С.-Петербурге и с военнослужащими армянами» обратился к Екатерине II с ходатайством о разрешении построить в Петербурге и Москве армянские церкви. Ответ на прошение пришел незамедлительно, через месяц после его подачи: 2 мая 1770 года последовал именной высочайший указ, во исполнение которого в Петербурге была отведена под церковь земля на Невском проспекте и «приступлено было к постройке» на добровольные приношения прихожан. Причем самая значительная доля была внесена Иваном Лазаревым. В память о «милостях» императрицы решено было освятить церковь именем святой Екатерины. В мае 1771 года начались строительные работы, руководил которыми архитектор Фельтен. В историческом архиве имеется запись: «...первая армянская церковь превосходной архитектуры известного зодчего Фельдинга — (Фельтена.— В. Я.) — состоит в 3 Адмиралтейской части на Невском проспекте, построена в 1779 г.».

Перед Фельтеном стояла задача создания архитектурного ансамбля, в который кроме церкви входили и два жилых дома, расположенных по красной линии Невского проспекта. Они должны были быть одинаковыми по высоте и характеру обработки фасадов. Такой прием позволял архитектору избежать монотонности застройки, а проспект казался зрительно шире и живописнее.

С 1771 по 1779 год строились церковь и жилой дом (ныне № 42), который в 1777 году был уже заселен. В 1785 году в прошении, поданном на высочайшее имя, И. Лазарев предлагает строить еще один дом — на западном, еще не застроенном участке. В 1794 году было дано разрешение «на выстроение дома при церкви св. Екатерины, выходя из оной по правую руку». Автор проекта этого дома, что теперь значится под № 40, остается неизвестным. Внешний вид дома сохранился без изменений — это характернейший образец русского классицизма рубежа XVIII—XIX веков. Особенно ценно то, что внутренние помещения сохранили свои первоначальные габариты и элементы отделки.

30 марта 1800 года архиепископ Армянской церкви Иосиф князь Долгоруков-Аргутинский утвердил завещание И. Лазарева, по которому он добровольно «даровал оба здания церкви и народу...». Но «даровал» на определенных условиях. До смерти Ивана Лазарева и его жены Екатерины Ивановны оба дома и получаемые от них доходы, а также издержки на содержание и ремонт оставались в ведении Лазаревых. «По смерти обоих нас, дом, который выходя из церкви состоит по левой стороне (№ 42.— В. Я.), отдан быть имеет в управление попечителей церковных». А дом, «который по правой стороне при выходе из церкви» (№ 40), кроме магазинов в нижнем этаже, предназначался для жительства наследникам Ивана Лазарева мужского пола до третьего колена. «Когда родовые три колена пройдут, тогда и тот дом имеет быть уравнен с другими, и распоряжение доходами и расходами зависит от попечителя».

И. Лазарев умер в 1801 году и был похоронен в семейной усыпальнице армянской Апостольской церкви на Смоленском кладбище Васильевского острова. Там уже был похоронен единственный сын Ивана Лазаревича и Екатерины Ивановны — Артемий Иванович, молодой офицер, адъютант Г. А. Потемкина, погибший во время русско-турецкой войны 1787—1791 годов. Известное надгробие Лазаревых, выполненное скульптором Мартосом, было создано для могилы именно Артемия Ивановича. Установлено оно в 1802 году и воспринимается как скульптурный мемориал семьи Лазаревых. Лицо юноши, изображенное в медальоне, имеет портретное сходство с Артемием Ивановичем. Скульптуры, изображающие отца и мать, условны, символичны... Этот памятник сейчас находится в Петербургском музее городской скульптуры.

Итак, дом № 40 по завещанию Ивана Лазаревича принадлежал его наследникам — жене Екатерине Ивановне (умерла в 1819 году) и братьям Мине и Екиму. Екатерина Ивановна занимала верхний этаж. Квартиру третьего этажа имел последний попечитель лазаревского института — Христофор Екимович Лазарев. Он был и последним Лазаревым по мужской линии. После его смерти в 1871 году в этом доме будут жить его дочь Елизавета Христофоровна Абамелек-Лазарева с мужем Семеном Давыдовичем Абамелеком и их родственники — Деляновы. Иван Давыдович Делянов (1818—1897) был попечителем Петербургского учебного округа, затем —товарищем министра народного просвещения.

Кто же такие князья Абамелеки и почему фамилии Абамелек и Лазаревы соединились?

Семья Абамелек переселилась в Россию на рубеже XVIII—XIX веков. Абамелеки состояли в родстве с грузинским царским родом. Царевич Давид Георгиевич, старший сын последнего грузинского царя Георгия XII Багратиони, женился на Елене Семеновне Абамелек. (той, что похоронена в Федоровской церкви Александро-Невской лавры. На ее надгробном памятнике текст: «Праху грузинской царевны Елены Семеновны посвящается сей памятник родными братьями ее, князьями Абамелек. 1836 г.»). Сестра ее, Анна Семеновна Абамелек, была помолвлена с Романом Ивановичем Багратиони, братом Петра Ивановича Багратиони, героя Отечественной войны 1812 года. Из шести братьев Анны и Елены наиболее известны Иван и Давид. Иван Семенович (1767—1828) служил начальником арсеналов в Петербурге и Киеве, умер в звании генерал-майора. Давид Семенович (1774—1833) был боевым офицером, участвовал в многочисленных военных кампаниях. Во время Отечественной войны 1812 года он командовал лейб-гвардии гусарским полком. Генералы и высшие офицеры Абамелеки проявили глубокий патриотизм, отличились под Смоленском, Бородином, при Тарутине и под Малоярославцем.

Дочери Абамелеков получили прекрасное образование. Одна из них была замужем за Иваном Давидовичем Деляновым. Вторая — Анна Давыдовна— отличалась удивительной красотой, природным умом, изящным вкусом и любовью к литературе. В совершенстве владея немецким, французским, английским, греческим языками, она необыкновенно точно и красиво переводила произведения Пушкина, Лермонтова, Некрасова, Тютчева, Апухтина, Козлова..., а все лучшие произведения Пушкина знала наизусть. Она была известна в Петербурге и Москве не только как талантливая поэтесса-переводчица, но и как общественная деятельница, почетная попечительница ряда женских институтов как в Петербурге, так и в других городах России. Известны посвящения Анне Давыдовне П. П. Вяземского, И. П. Мятлева, И. И. Козлова. А. С. Пушкин написал стихи «В альбом княжне А. Д. Абамелек»:

Когда-то (помню с умиленьем)
Я смел вас нянчить с восхищеньем,
Вы были дивное дитя.
Вы расцвели — с благоговеньем
Вам ныне поклоняюсь я.

За вами сердцем и глазами
С невольным трепетом ношусь,
И вашей славою и вами,
Как нянька старая, горжусь.

В 1832 году Анна Давыдовна Абамелек была назначена фрейлиной, а в 1835-м вышла замуж за полковника Ираклия Баратынского, флигель-адъютанта государя-императора. Он был родным братом известного поэта Евгения Баратынского и хорошо знал многих литераторов.

С семейством князей Абамелек был очень близок М. Ю. Лермонтов. Брат Анны Давыдовны — Семен Абамелек — был товарищем Лермонтова по Школе гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров. Семен Давыдович был небольшого роста и в полку его звали «Мальчик с пальчик». С Лермонтовым его сближало серьезное увлечение живописью. Оба они частенько находили приют в доме полковника Баратынского. Абамелеки, Лазаревы и другие армянские семьи — Ахвердовы, например,— поддерживали с М. Ю. Лермонтовым связи, выходившие за рамки светских взаимоотношений.

Семен Давыдович Абамелек женился на Елизавете Христофоровне Лазаревой, и с конца 1850-х годов второй этаж дома № 40 занимала их семья; а с 1873 года князья Абамелек стали именоваться — Абаме лек-Лазаревы. Последним хозяином дома № 40 и наследником богатств двух древних родов был князь Семен Семенович Абамелек-Лазарев, сын Елизаветы Христофоровны и Семена Давыдовича. Занимал он верхний этаж дома № 40. Семен Семенович закончил в 1881 году историко-филологический факультет Петербургского университета, и вскоре его имя уже было известно в кругах ученых-археологов. Он — автор археологических исследований «Пальмира» и «Джераш», изданных в 1884 году. Именно он в 1882 году на развалинах древней Пальмиры, недалеко от входного бастиона дворца Храма солнца, откопал плиту, надпись на которой оказалась знаменитым пальмирским таможенным тарифом. За исследование этого текста французская Академия наук признала его своим адъюнктом. Русский посол в Константинополе Зиновьев добился того, что султан подарил пальмирскую плиту императору России, и Абамелек-Лазарев финансировал транспортировку камня, который с огромными трудностями был перевезен в Россию и установлен в Эрмитаже.

Источник: В. А. Ягодкин. Пешком в историю.... СПб, 2006