ВОЗРАСТ НЕ ИМЕЕТ ЗНАЧЕНИЯ

…Как-то она выбралась с друзьями в ресторан. Ее сопровождал мужчина значительно моложе ее, разница в возрасте бросалась в глаза. Стали делать заказы. Официанта подошла сначала к Агнешке, а минуту спустя – к ее товарищу. “Вам мама заказала...» – обратилась она  к молодому человеку. Никто не расслышал, что именно заказала Агнешка, потому что слово «мама» все заглушило. Наступила неловкая тишина, никто из собравшихся не знал, как на это реагировать. «Не обращайте внимания. Мне ведь часто приходится бывать с мужчинами, которые гораздо моложе меня» – сказала Агнешка. – «И то, что было неловким, перестало быть таким. То, что смущало, перестало смущать. То, что могло показаться странным – сделалось нормальным. Одной фразой она изменила ситуацию, уничтожила укоренные в нас стереотипы на тему о  том, что можно, а чего нельзя. Она победила. Она жила так, как хотела. Была свободной, если хотела, или несвободной, когда ей этого желалось», – вспоминает участница этой встречи Эва Заджиньская, журналистка, дружившая с Осецкой.

ПОЕЗДОМ В ТЧЕВ ИЛИ КОЛЮШКИ

Агнешка чувствовала, что она отличается от других. Чересчур независимая и отважная для своего времени, она не считалась с условностями, с тем, «что люди скажут». Делала то, что ей нравилось. Она опережала эпоху, поскольку женщины ее поколения обычно выходили замуж, рожали детей и оставались в своих семьях до конца, даже если не были счастливы. Агнешка - нет. Она знала, что не подходит к общему женскому стереотипу, но не желала отказываться от свободы. Впрочем, она могла себе это позволить. Финансовая независимость приводила к тому, что ей не требовалось цепляться за руку никакого мужчины. Для жизни ей не нужно было слишком многого. Януш Андерман, друживший с Агнешкой, рассказывал, что отношение к деньгам у поэтессы было крайне небрежное. «В ее жизни был период, когда она очень много зарабатывала на песнях, но это совершенно ее не интересовало. Потом, в начале 90-х, все рухнуло. Появилась потребность в других песнях. Я помню, что когда-то хотел заказать ей такси, но оказалось, что у нее нет денег, и последнее время ей приходилось ездить трамваем. Впрочем, для нее это не было проблемой», - рассказывает писатель. Он пишет также, что Агнешка любила дарить вещи, делать подарки без причины, a иногда и без смысла. «Когда-то я получил от нее в подарок регистрационную таблицу мотоцикла из Северной Дакоты, но также и очень дорогую картину Катажины Важик. У нее была широкая натура, что подтверждают все ее друзья. Уршуля Дудзяк вспоминает приезд Агнешки в Америку, когда поэтесса встала на пороге ее нью-йоркской квартиры. «Я тогда глядела на нее как на чудо – на ней был чудесный  черный кожух до пят», - вспоминает джазовая вокалистка. «Боже, Агнешка, какой прелестный кожушок!» - не могла сдержать я восторга. На что она: «Ну так возьми!», и сняла с себя это чудо. Не помогли никакие объяснения, что это слишком дорогой подарок, и что кожух ей к лицу. Дарение доставляло Агнешке удовольствие, а отказ сделал бы ее несчастной. «Она была щедра, но тактична», - признает Эва Заджиньская. Как-то в Нью-Йорке Агнешка заметила, что у подруги нет рюмок для яиц на завтрак. В следующий раз она приехала с подарком. Привезла прекрасный набор: две рюмки для яиц в форме курочек, с углублением для яичек, а к ним солонку и перечницу. В Нью-Йорке Осецкая, кстати, бывала довольно часто. «Когда она не знала, что делать с собой, то уезжала куда-нибудь и сидела там пару месяцев – в Америку, в Мюнхен или Париж. Она была лягушкой-путешественницей, болталась по свету», - говорит ее подруга Барбара Вжесиньская. Президент фонда театра «Ателье» имени Агнешки Осецкой в Сопоте Барбара Вишневская, с которой Агнешка провела последние годы жизни, рассказывает, что Осецкая любила ездить поездом. «Она утверждала, что у нее такая натура: не могла подолгу усидеть на одном  месте. Тогда она садилась в какой-нибудь поезд и ехала, к примеру, в Тчев или Колюшки», - говорит Барбара.

 ... А ВДРУГ ЧТО-НИБУДЬ СЛУЧИТСЯ

«Мне нравилось ее стремление к новым начинаниям», - сказал философ Михал Котт, за которого Осецкая некоторое время собиралась выйти замуж, хотя в итоге этого не получилось. «Она любила жизнь в пути, волнующую перспективу: “а вдруг что-нибудь случится”, - говорит Марыля Родович, объездившая с Осецкой половину Польши. Певице нравилась готовность Агнешки ездить с ней в гастрольные поездки: ей даже не требовалось времени на сборы, могла ехать как есть. Долгие годы им сопутствовал Даниель Ольбрыхский, тогдашний партнер Марыли. Часто они проводили совместные каникулы в Дрогичине. Даниеля восхищала жизненная отвага Агнешки и любовь к приключениям. «Я помню, как однажды мы с Агнешкой уселись вдвоем на неоседланного коня, я сильно разогнал его, и мы галопом влетели в Буг, доплывя до самой середины реки. Агнешка не умела ездить верхом, но ничего не боялась», - вспоминает артист. Часто поэтесса проводила каникулы совместно с  Марылей, и они всегда были полны приключений. Как-то они вдвоем прилетели в софийский аэропорт и отправились на такси на курорт. Возле отеля, когда таксист уже уехал, они сообразили, что весь багаж остался в машине. «Ведь у нас даже трусиков нет, - смеялась Агнешка, готовая пойти в ближайший универмаг, чтобы купить “какое-нибудь ужасное социалистическое исподнее”. Для нее не имело значения, во что одеваться. Это ее совершенно не заботило. Она была свободна также от обязательных канонов моды, вообще ими не интересовалась. На эту тему среди ее друзей кружило множество шуток. До сих пор рассказывают, как Агнешка приехала в Нью-Йорк, а там подруга заставила ее сбросить с себя все одежды и бросила их в горящий камин. Художница Ханка Бакула, приятельница Осецкой, упоминает ее купальный костюм - темносиний, растянутый, вообще не прилегающий к фигуре. Она купила подруге новый, чудесно облегающий тело. Агнешка его примерила, поглядела в зеркало и сказала ей: «Это же неприлично, Хануся». Потом сняла это чудо и одела старый костюм. Ханка Бакула замечает, что у Агнешки не было даже парфюмерии. Впрочем, возможно, и была, но хозяйка наверняка ею не пользовалась. Так же, как губной помадой или лаком для ногтей. Художница вспоминает сумочки Агнешки, сшитые из кусочков, в которых не было почти ничего из того, что обычно содержится в дамской сумочке. У Агнешки это обычно были: авторучка, карточки, носовой платочек и зубная щетка. «Никакой пудреницы или губной помады. Иногда вазелин, но она постоянно его теряла», - вспоминает Бакула. Даже совершенно не разбирающиеся в моде мужчины замечали небрежность ее одежды. Но и без этого Осецкая казалась им восхитительной.

 МУЖЧИНЫ ПОД СТЕКЛОМ

А они - ей, хотя обычно и ненадолго. В любви она не руководствовалась расчетами, шла как в огонь, а потом от ее чувств оставалась лишь горсточка пепла.

«В нее влюблялись самые большие знаменитости в стране. Хотя... “влюблялись” – это, возможно, слишком сильно сказано, они переживали с ней восхитительные эпизоды. Это она вечно была влюбленной, обычно несчастливо», - замечает Кристина Янда. Ежи Урбан написал: «Осецкая живет с мамусей на Саской Кемпе в Варшаве. В ее комнате стоит старый стол, накрытый листом стекла. Под стеклом лежит коллекция мужчин ее жизни. Он лежат, словно приколотые булавкой насекомые, которым уже не улететь. Один заслоняет другого, потому что все не могут уместиться в созданной ими толкучке. Там собраны почти все, кто что-то значил для нее последние 40 лет, и немного таких, которые значат лишь то, что были вместе с Осецкой. Там лежит распластанный Фрыковский, человек, известный миру, поскольку женская банда Мэнсона убила его в Калифорнии вместе с женой Полянского. Он был законным супругом Осецкой. Покоятся там Анджей Ярецкий, Анджей Вайда, Даниель Пассент и Марек Хласко, инженер Есёнка – очередной законный муж – и Раковский. Легче было бы перечислить тех, кого она не держит под стеклом». После Фрыковского Агнешка вышла замуж только за Войцеха Есёнку, но их супружество продолжалось лишь несколько месяцев. Из серьезных мужчин был еще Ежи Гедройц, готовый ради нее оставить семью. И Иеремий Пшибора, который из-за нее расстался с женой. Обоих она оставила. С Пшиборой она даже некоторое время жила в съемной студии на Праге, но их дороги быстро стали расходиться. Он любил домашний покой, а она желала порхать по свету. Все надеялись, что после стольких любовных приключений она, наконец, остепенится под боком у серьезного Даниеля Пассента, которому родила дочку. Тем временем Агнешка влюбилась в молодого журналиста и ради него оставила семью. «В отличие от других я не была шокирована, когда внезапно она одним махом все развалила», - вспоминает Катажина Гертнер, композитор, подруга Осецкой. «Как прòклятая, я любила 14 лет одного Збышка. Я была уже взрослая, у  меня уже было состояние, какая-то популярность, я была личностью, которая нравится людям. Я бы для Збышка сделала все. И все бы оставила. К сожалению, у меня не было шанса принести себя в жертву», - напишет позднее Агнешка об этой любви. Именно Збышку она посвятила томик своих стихов «Порок сердца». Потом, возможно в утешение, должна была состояться свадьба с младшим ее на 18 лет Михалом Коттом, однако «молодой студент с набросками докторской» испугался разницы в возрасте, ответственности и, прежде всего, положения Осецкой, и отменил торжество. Сердечным другом, сопутствовавшим Агнешке три последние года ее жизни, был Андре Оходло. Когда она познакомилась с ним, то уже знала, что у нее рак. Сильно пила. Андре давал ей понимание и нежность. Был с ней до самого конца.

... ЭТО РИФМА НЕ МОЯ

Она не сумела создать для себя дом. А, может, попросту не захотела. «Нормальная семья – это была жизнь не для Агнешки. Она родилась художником, вольным духом [...]. Это была не та мать, которая постирает ребенку носочки или сготовит обед, установит границы и ритуалы. Для этого существовал Даниель. Мир Агнешки вращался вокруг художественной жизни», - объясняет Барбара Вжесиньская. Также и режиссер Ольга Липиньская, дружившая с поэтессой еще в школьные годы, говорит, что в Агнешке не было желания заполучить  себе дом. Ей было хорошо в комнате, которую в детстве устроил ей отец. «Я не могу быть птицей в клетке», - объясняла ей Агнешка, а в стихотворении «Тигриное танго» написала: „Твой дом подобье клетки, в ней задыхаюсь я. Жена и мать и детки – это рифма не моя». […] И хотя знала, что ее дочь Агата чувствует себя по этой причине несчастной, не могла выдержать стабилизации.  “Меня серьезные намеренья пугают и долгой жизни сгорбленный итог. Кровать, кровать и стол все заменяют... Возможно, я - непарный сапожок» - написала она в песне «Сердечный мой». «Она, как кот, ходила своими дорожками», - заметила Кристина Янда. Возможно, осталась бы навсегда со Збышком, но друзья вовсе не были в этом уверены. Если бы ему удалось добиться ее стабилизации, создать вместе с нею дом, наверняка в конце концов она удрала бы и от него […].  

СОБСТВЕННАЯ КОМНАТКА

Хотя ей и не удалось создать свой дом и семью, ей нужна была база, безопасный порт. Таким портом был материнcкий дом. Всю жизнь она прожила с матерью, в их семейной квартире на улице Домбровецкой, 25 на Саской Кемпе. Марыля Родович вспоминает, что «когда ее союзы заканчивались, она всегда возвращалась к мамусе. Возвращалась в свою комнатку, где имелись тапчан, столик, печка и соломенный мат на стене». Ханна Бакула объясняет это тем, что в этом доме она жила с трехлетнего возраста и была к нему очень привязана. Считает также, что Осецкая до конца оставалась маленькой девочкой, нуждающейся в опеке. «Ведь она даже не знала, как включить утюг. Такие люди не могут жить в одиночку. У матери тоже была только видимость нормальной жизни после того, как муж оставил ее ради артистки варьете», - говорит художница и вспоминает со смехом, , что у Агнешки даже не было своих ключей от квартиры: «Ей приходилось возвращаться домой перед 23 часами, потому что в это время мать запирала двери. Единственные ключи, которые у нее были - в мою мастерскую, находившуюся в доме напротив, где она часто ночевала. Она не справлялась с организацией для себя нормальной жизни». Эва  Блащик считает, что присутствие мамы в другой комнатке за стеной давало Агнешке чувство безопасности.

ЗДЕСЬ И СЕЙЧАС

На первый взгляд счастливица – у нее была красота, талант, слава, деньги и такая свобода, о какой женщины того времени могли только мечтать. Но в жизни все имеет свою цену. Агнешка тоже ее заплатила. Великая поэтесса, на расхват принимаемая артистами, любимая друзьями, разбивающая сердца мужчинам, на самом деле была очень одинокой. Где бы она ни появлялась, она притягивала толпы собеседников, любила забавы до раннего утра, гналась за все новыми приключениями.

И все же... «У всех всегда было впечатление, что она королева жизни, что сама выбирает мужчин, а теперь я думаю, что она была одинокая и иззябшая изнутри», - говорит ее ученица и коллега Магда Чапиньская. Зофья Сыльвин, редактор радиоканала  «Тройка», постоянно хранит в памяти грустный образ последнего рождественского вечера с Агнешкой. Поэтесса пришла на него улыбающаяся, вела разговоры как ни в чем ни бывало, и вдруг обратилась к ней со словами: «Знаешь, Зося, я так одинока!» «Ты? Агнешка!» - не могла я поверить. А она мне: «Никто не звонит мне, телефон молчит». Жалела ли она, что жила так, как жила? «Я убегаю от людей, меняю места, а люди убегают от меня. Когда-то, когда я была еще молоденькой девушкой, подруги и кто-то из семьи говорили мне: “Тебе нужно остепениться, найти порядочного парня и задержаться при нем, потому что, когда постареешь, некому будет тебе чай подать”. Это самая страшная польская угроза: если будешь так жить, как сейчас, некому тебе будет подать чай в старости. Ну, а я все же не жалею» - сказала она в документальном фильме Гражины Печуро. «Она жила так, как хотела, и умерла так, как хотела» - сказал после ее смерти писатель Януш Гловацкий, необычайно уважавший Агнешку за то, что она всегда жила по своим правилам.

Януш Андерман считает, что если бы не вечная погоня за чем-то новым, недостижимым, Агнешка не была бы собой, той самой Осецкой. Свое беспокойство в любви и в жизни она переливала в одни из прекраснейших строф о любви, какие когда-либо слышал свет. «Может, если бы у нее была более  стабильная жизнь, она бы не написала таких прекрасных вещей?» - задумывался он. Магда Чапиньская также убеждена в том, что если бы не эта непрестанная погоня за любовью, по существу несчастной, не возникло бы столько прекрасных стихов и песен. Но была ли Осецкая счастлива? Эве Блащик запомнилась такая сценка: Агнешка сидит на сопотском пляже, позднее лето, она глядит перед собой, впервые - спокойная, застывшая без движения. Актриса вспоминает об этом так: «Я не могла надивиться, что она так вот просто сидит в лежаке на пляже. Потому что она очень редко сидела на месте, она не умела схватывать настоящее время. А тут я увидела, что она здесь и сейчас, и что рада этому. Наверняка была счастливой».

      Источник: zwierciadło.pl