Весной 1915 года в селе Константиново гремели гармони и рыдали девки – деревенских ребят «забривали» в армию.

Сергея Есенина, как и других крестьянских парней, призвали на фронт. Мировая война была в самом разгаре. Молодому поэту-самородку повезло – медкомиссия признала его негодным к строевой службе. В письме другу Есенин сообщает: «От службы меня до осени освободили. По глазам оставили…».

Воспользовавшись отсрочкой, Есенин перебрался в столицу и энергично принялся за осуществление своих дерзких литературных замыслов. Огромную помощь начинающему литератору оказали знаменитые поэты Александр Блок и Николай Клюев – уже в ноябре 1915 года вышла первая книга Сергея Есенина «Радуница».Молодой крестьянский поэт сразу прославился на всю Россию. Его стихи привлекали особой напевностью, яркостью, свежестью метафор и образов. Природа в поэзии Есенина была особенно близка и созвучна людям. Так до него ещё никто не писал.

Между тем истекала временная армейская отсрочка. Есенина призвали в армию, но, к счастью для русской литературы, не в строевую, а в военно-санитарную часть, располагавшуюся в Царском Селе.…

Он часто ездил на фронт с санитарным поездом и видел собственными глазами подлинную «окопную» правду войны, её беспощадное лицо. Его обязанностью было записывать имена и фамилии раненых, постоянно вести эту жуткую статистику военного конвейера. На фронт уходили крепкие, молодые мужчины, а возвращались… В операционной он наблюдал, как совсем юному красавцу-офицеру отнимали сразу обе ноги. Под наркозом он пел, а проснулся уже калекой…

Полковник Ломан, под начальством которого служил Есенин, позволял ему многое, что не полагалось рядовому солдату. Поездки в родную деревню, домой на побывку тоже были поблажкой полковника. Флигель-адъютант императрицы полковник Дмитрий Николаевич Ломан считался высокообразованным человеком, любителем поэзии и живописи. Среди его друзей были знаменитые художники В.М. и А.М.Васнецовы, М.В.Нестеров, Н.К.Рерих. П.Я.Билибин, архитектор А.В.Щусев, знаток древнерусской живописи академик Н.П.Лихачёв.

Именно Д.Н.Ломан с 1913 г. руководил строительством в Царском Селе русского историко-культурного центра, возводимого по инициативе учёных и художников и под покровительством царской семьи. Сооружался этот великолепный архитектурный ансамбль целиком на частные средства и пожертвования. Внезапно начавшаяся мировая война не позволила полностью завершить строительство.

В 1914 году в Русском центре разместили госпиталь для раненых солдат, а в 1916 – второй, офицерский. Оба госпитальных корпуса носили имена царевен – Великих Княжон Марии и Анастасии. Надобно знать, что Царское Село являлось личным имением Императорской семьи. Раненые воины попадали под патронаж её женской части – царицы Александры Фёдоровны и её дочерей – царевен Ольги, Татьяны, Марии и Анастасии.

Вместо того чтобы танцевать на великосветских балах или совершать круизы на яхтах, эти молодые барышни добровольно выполняли нелёгкие обязанности сестёр милосердия. Исполняли свой долг с глубоким усердием и самоотверженностью, ибо были сострадательными и истинно верующими людьми, а уход за ранеными и увечными солдатами на Руси испокон века считался в высшей степени богоугодным делом. Тысячи жён, сестёр, матерей русских солдат и офицеров следовали их примеру и бескорыстно служили во фронтовых госпиталях и лазаретах.

Георгиевский офицер Е. Оношкевич-Яцына  писал: «Будучи тяжело ранен в бою 31 июля 1915 года в рядах лейб-гвардии Кирасирского Его Величества полка, я был эвакуирован в Царское Село. Государыня Императрица и Великие Княжны Ольга и Татьяна ежедневно проводили целое утро в госпитале, помогая в перевязке раненых и всеми мерами облегчая наши страдания…».

Солдат Сергей Есенин носил армейскую форму с погонами, на которых имелись следующие служебные знаки: вензель АФ, аббревиатура из четырёх букв ЦВСП и цифра 143. Это означало, что их обладатель является рядовым Царскосельского военно-санитарного поезда № 143 имени императрицы Александры Фёдоровны. Помимо солдатской кокарды на околыше фуражки, Есенин на её тулье носил равноконечный красный крестик, обозначавший его принадлежность к военно-санитарной службе.

Сергей Есенин проживал в комнате при госпитале. Это была ещё одна привилегия – жить не в общей солдатской казарме. В комнате стояли четыре койки, покрытые серыми одеялами, над койками дощечки с фамилиями солдат и полотенца с вышитыми красными петухами. Есенин писал, сидя на табуретке у квадратного стола. Благодаря особому месту службы и покровительству полковника-интеллектуала, литературная деятельность Есенина не прерывалась, а даже расширилась. На одном из благотворительных концертов для раненых, где с блеском выступил Сергей Есенин, присутствовала Государыня Императрица Александра Фёдоровна вместе со всеми дочерьми. Концерт состоялся 22 июля 1916 года – в день Святой Марии Магдалины. На эту дату приходились именины Великой княжны Марии Николаевны, чьё имя носил солдатский госпиталь.

Сергей Есенин читал на этом вечере свои стихи. Одно из стихотворений было специально написано для этого представления:

В багровом зареве закат шипуч и пенен,
Берёзки белые горят в своих венцах,
Приветствует мой стих младых царевен
И кротость юную в их ласковых сердцах.
Где тени бледные и горестные муки,
Они тому, кто шёл страдать за нас,
Протягивают царственные руки,
Благословляя их в грядущей жизни час.
На ложе белом, в ярком блеске света,
Рыдает тот, чью жизнь хотят вернуть…
И вздрагивают стены лазарета
От жалости, что им сжимает грудь.
Всё ближе тянет их рукой неодолимой,
Туда, где скорбь кладёт печать на лбу,
О, помолись, святая Магдалина,
За их судьбу.

В «Автобиографии» (1923 г.) Есенин указал, что он, по просьбе полковника Ломана, читал стихи императрице. «Она после чтения моих стихов сказала, что стихов сказала, что стихи мои красивые, но очень грустные. Я ответил, что такова вся Россия…».

В конце 1916 года, в самый канун революции, солдатскую службу Сергея Есенина постигла катастрофа. Ему было предложено написать оду в честь Николая II. Поэт не мог подобрать слов и мучительно искал предлог для отказа. Хвалебная ода так и не появилась.

Сам Есенин написал об этом так: «Революция застала меня на фронте в одном из дисциплинарных батальонов. Куда я угодил за то, что отказался написать стихи в честь царя…». Солдат Есенин совершил мужественный поступок. Он предпочёл штрафной батальон и смертельную опасность фронта трусливой имитации поэтического восторга перед своим Верховным Главнокомандующим, в деятельности которого разочаровывалось всё больше доблестных русских солдат и офицеров.

Стихи военных лет

Молитва матери

На краю деревни старая избушка,
Там перед иконой молится старушка.

Молитва старушки сына поминает,
Сын в краю далеком родину спасает.

Молится старушка, утирает слезы,
А в глазах усталых расцветают грезы.

Видит она поле, поле перед боем,
Где лежит убитым сын ее героем.

На груди широкой брызжет кровь, что пламя,
А в руках застывших вражеское знамя.

И от счастья с горем вся она застыла,
  Голову седую на руки склонила.

И закрыли брови редкие сединки,
А из глаз, как бисер, сыплются слезинки.

  <1914>

Буря

Дрогнули листочки, закачались клены,
С золотистых веток полетела пыль...
Зашумели ветры, охнул лес зеленый,
Зашептался с эхом высохший ковыль...

Плачет у окошка пасмурная буря,
Понагнулись ветлы к мутному стеклу,
И качают ветки, голову понуря,
И с тоской угрюмой смотрят в полумглу

А вдали, чернея, выползают тучи,
И ревет сердито грозная река,
  Подымают брызги водяные кручи,
  Словно мечет землю сильная рука.

  <1914-1915>

Польша

Над Польшей облако кровавое повисло,
И капли красные сжигают города.
Но светит в зареве былых веков звезда.
Под розовой волной, вздымаясь, плачет Висла.

В кольце времен с одним оттенком смысла
К весам войны подходят все года.
И победителю за стяг его труда
Сам враг кладет цветы на чашки коромысла.

О Польша, светлый сон в сырой тюрьме Костюшки,
Невольница в осколках ореола,
Я вижу: твой Мицкевич заряжает пушки.

Ты мощною рукой сеть плена распорола.
Пускай горят родных краев опушки,
Но слышен звон побед к молебствию костела.

   <1915>

* * *

Тебе одной плету венок,
Цветами сыплю стежку серую.
О Русь, покойный уголок,
Тебя люблю, в тебя я верую.
Гляжу в простор твоих полей,
Ты вся - далекая и близкая.
Сродни мне посвист журавлей
И не чужда тропинка склизкая.
Цветет болотная купель,
Куга зовет к вечерне длительной,
И по кустам звенит капель
Росы холодной и целительной.
И хоть сгоняет твой туман
Поток ветров, крылато дующих,
Но вся ты - смирна и ливан
Волхвов, потайственно волхвующих.

  <1915>

* * *

Наша вера не погасла,
Святы песни и псалмы.
Льется солнечное масло
На зеленые холмы.

Верю, родина, я знаю,
Что легка твоя стопа,
Не одна ведет нас к раю
Богомольная тропа.

Все пути твои - в удаче,
Но в одном лишь счастья нет:
Он закован в белом плаче
Разгадавших новый свет.

Там настроены палаты
Из церковных кирпичей;
Те палаты - казематы
Да железный звон цепей.

Не ищи меня ты в боге,
Не зови любить и жить...
Я пойду по той дороге
Буйну голову сложить.

  <1915>

Источник: http://master-gun.com/author/kadantsev