Я держу в руках школьную тетрадку голубого цвета с изображением на обложке монеты в один злотый – в 40-е годы это была сумма! – и в голову приходит сравнение с оболом – монетой, которую умершие брали с собой в качестве платы за перевоз на ту сторону жизни.

В тетради собраны стихи пани Марии Нивиньской – ее уже нет в живых – написанные во время пребывания в сибирской ссылке. Она подарила мне тетрадь во время нашей единственной встречи в Белостоке. Показывала также книгу своих воспоминаний «Бездомные птицы» («Bezdomne ptaki»), которую не успела опубликовать. Рассказывала историю своей жизни – типичную и нетипичную одновременно.

Перед войной семья жила в Белостоке. В 1941 г. пани Мария вместе с матерью и двумя малолетними детьми была вывезена в Сибирь. Муж остался в Польше – сражался с немцами, был командиром Белостоцкого округа Армии Крайовой. Арестованный НКВД, попал в тюрьму. Позднее погиб в немецком концлагере Штутгофе.

Пани Мария оказалась в Алтайском крае, в совхозе с красивым названием «Победа». Но до победы было еще далеко. Пока что была тяжелая работа, попросту борьба за выживание – свое и семьи. Хотела попасть в армию к Андерсу– не удалось. Только в 1946 г. вся семья сумела вернуться в Белосток, к уже несуществующему дому…

И тут ее ждала неожиданность. В Белостоке ее ждало письмо. Письмо с далекого Алтая, где осталась русская подруга пани Марии – Аня. Спрашивала, как удалось добраться до родных мест, как здоровье матери…

Пани Мария показывает мне толстую пачку писем. Столько их собралось почти за полвека корреспонденции! Целая жизнь. Ей все труднее становится читать по-русски, и язык подзабыла, и глаза видят все хуже. Просит, чтобы я, вернувшись в Россию, передала привет Анне Тимофеевне Масловой, дает адрес.

И вот я получаю ответ с Алтая, из села Сары-Чумыш:

 «Вы не представляете себе, как я рада была вашему письму, этой дорогой для меня весточки о пани Марии. Мария – это добрый, душевный, честный человек, дружба наша длится уже более полувека... О пани Марии можно долго рассказывать. Она, несмотря на такую тяжелую жизнь в военные годы, была всегда крепка духом, жизнерадостна, хорошо пела. Работала у нас в школе техничкой, работой не брезговала никакой. Когда мыла окна, открывала их, и ее звонкий голос раздавался далеко по поселку. Жили мы вместе в одной деревенской комнате, спали на полу, так как кровати поставить было негде, кушали вместе... Папа мой приносил с охоты то уточку, то зайца, мама готовила – старалась все разделить так, чтобы никому не было обидно, держали одну корову. Здись (старший сын пани Марии) всегда бегал ее встречать и говорил: «Вон наша Марта идет!.»

День она трудилась, не покладая рук, а вечером садилась писать стихи. Писала на разные темы. Я тогда хорошо понимала польскую речь, она всегда со мной говорила по-польски и спрашивала: «Аня, розумешь?», а я ей отвечала по-русски. А говорить и писать по-польски я не успела, некогда было учиться, работать приходилось «на износ».

...Чтобы перенести такое, надо иметь много сил и мужества. Хлеба ведь не было, кушали соевый жмых, мочили его и распаривали на сковороде и вместо хлеба ели. Тяжело вспоминать эти годы – у нее было двое маленьких детей и мать, больная грудной жабой...

Страшно подумать, если снова придется пережить такое, хлеб уже 38 рублей, а вдруг и такого не будет? Мы из-за этого и решились перебраться в деревню, не будет хлеба – будем питаться картошкой. Плохо одно – у нас нет квартиры в деревне, живем у сестры мужа. Сажаем в огороде картофель, все необходимые овощи, имеем 4 семьи пчел. Так хотелось бы послать пани Марии меду от своих пчел, но посылки в Польшу никакие не принимают...»

Узнав о смерти пани Марии, Анна Тимофеевна прислала мне другое письмо, в котором, в частности, пишет:

«Огромная к Вам просьба: помогите сохранить и продлить память о пани Марии. Когда выйдут из печати ее стихи и книга «Бездомные птицы» – пришлите их мне. Заранее вам искренне благодарна...»

Публикуем ниже несколько стихотворений Марии Нивинской из ее голубой тетради:

WIGILIA

Jakoś w noc wigilijna, sen oczu nie klei
I w ciszy słychać tylko tykanie zegara.
Za oknem się rozlega szum śnieżnej zawiei.
Każdą szparą do domu wiatr dostać się stara.

My siedem godzin temu zjedliśmy wieczerzę,
Teraz wy za wilijnym stołem zasiądniecie.
Zostawcie puste miejsca i puste talerze
Dla tych co są rozsiani po szerokim świecie.

Kiedy na pustych miejscach spocznie wasze oko,
Nie plączcie, bo łzy takie nic nam nie pomogą.
Tylko niech myśli wasze wzniosą się wysoko
I na spotkanie naszych idą mleczną drogą.

Zakazy i granice nie istnieją w górze
Kędy na gwiazdach wsparty stoi żłobek w szopce.
Upadniemy choć myślą do Dzieciątka nóżek
Odrzucając od siebie wszystko złe i obce...

Gdy wędrówkę zaczyna znów dziś Dzięcie Boże,
I Jego gwiazda wam i nam jednako świeci,
Wiatr za oknem wygrżywa kolędy na dworze,
A ja leżę i myślę: gdzie ojciec mych dzieci?

SWIERSZCZ

Już nie wiem skąd, nie wiem którego dnia.
Na znak, że coś nowego ma się stać,
Kiedy na senny dom spływała mroków ćma,
Zaczął maleńki świerszcz pod piecem, w kącie, grać.

Przez wiatru szum i poprzez krople dżdżu
Gdy w głowie tkwi jedna obłędna myśl,
Dźwięczała świerszcza pieśń:— Nie trap się, jestem tu,
To nowe stanie się już jutro, jak nie dziś!

Na jutro to czekamy wszyscy wciąż,
Do naszych snów pieśń świerszcza tworzy wtór.
Gdy serce zacznie znów zwątpienia toczyć wąż,
Nadzieja błyska tak, jak słońce spoza chmur.

I wtedy już kiedy jest bardzo źle
Ktoś poda ci nadziei wątłą nić,
Opadłe ręce znów do pracy wznoszą się
I znowu wraca chęć by przetrwać, wrócić, zyć!