Крымские сонеты

 1. АККЕРМАНСКИЕ СТЕПИ

Плыву просторами степного океана.
Ныряет мой возок в волнах зелёных нив,
Кругом раздолье трав, цветов живой разлив,
Как риф, коралловые заросли бурьяна.

Ни тропки, ни холма. Сгустилась мгла тумана.
Нет путеводных звёзд на небе… Но смотри,
Что это? Облако в сиянии зари? —
Там серебрится Днестр — маяк у Аккермана.

Постой! Прислушайся, как в высоте незримо
Клин журавлей вершит таинственный полёт
И мотылёк ночной трепещет, уносимый

Легчайшим ветерком… Змея в траве ползёт.
Какая тишина! И мнится мне: родимый
С Литвы услышу зов… — Никто нас не зовёт!  

2.  ШТИЛЬ

Ласкает ветер длинный вымпел на корме,
Едва колышется воды прозрачной лоно, -
Невеста юная так повернётся сонно
И засыпает вновь в счастливой тишине.

И дремлют паруса, как свёрнутые флаги,
Ненужные, когда уже окончен бой.
Качается корабль на глади голубой,
Почти не двигаясь. Матрос уснул на баке.

В волнах твоих, о море, чудища живут
И тихо спят на дне при ветре и волненье,
Но тянут щупальца, когда утихнет шквал.

В тебе же, мысль, живёт воспоминаний спрут,
Он прячется, пока в душе царит смятенье,
И настигает нас, едва покой настал. 

3.  ПЛАВАНЬЕ

Вокруг кипенье волн. Чудовища морские
Несутся на корабль. На ванты влез матрос,
Распластанный, к снастям невидимым прирос
И, как паук, повис над пенистой стихией.

Крепчает ветер, рвёт он паруса тугие, —
Как норовистый конь, корабль чело вознёс,
Летит сквозь пенный вихрь, не чувствуя угроз,
Пронзая грозный вал и облака седые.

И дух мой в высоте над мачтами парит,
Взлетает парусом моё воображенье,
А мой победный клич штормам не заглушить.

Я с кораблём своим душой и телом слит
С неистовством стихий в отчаянном боренье.
Как счастлив я узнать, что значит птицей быть!  

4.   БУРЯ

Трещит корма, шум волн, рёв ветра и смятенье,
Насосов смертный хрип, и вихрь канаты рвёт
Из рук. Уже упал снесённый ветром грот.
Закат угас, и с ним — надежда на спасенье.

Под бури злобный вой, как бездны Страшный суд,
Вступает Гений тьмы, несчастия и смерти
И к кораблю идёт в слепящей круговерти.
Так воины берут разрушенный редут.

Кто страстно молится, чтоб Бог их пощадил,
Другой в отчаянных объятьях держит друга,
А те — полумертвы, и разум в них угас.

И лишь один сейчас в безмолвии застыл
И думает: блажен, кто поражён недугом,
В ком вера есть, иль друг обнимет в смертный час.

5. ВИД ГОР ИЗ СТЕПЕЙ КОЗЛОВА

Пилигрим
Господь ли поднял льды из моря ввысь каскадом?
Престол для ангелов отлил из облаков?
Иль Дивы против звёзд, заклятых их врагов,
С востока возвели стен каменных громаду?

Какое зарево! Что там? Пожар Царьграда?
Всевышний, когда ночь раскинула покров,
Зажёг во мраке для бесчисленных миров
Такую яркую небесную лампаду?

Мирза
Я был там. Там зима бессменно обитает,
И клювы родников пьют из её гнезда.
Дохнул — и пар и снег окутали уста.

Оставил я следы, где птицы не летают,
Где стаи тёмных туч уснувший гром качают,
А над моей чалмой плыла одна звезда.
То — Чатырдаг!

Пилигрим

А-а! 

6.   БАХЧИСАРАЙСКИЙ ДВОРЕЦ

Ещё величественный, пуст дворец Гирея.
Здесь раньше лбы пашей порог цветной мели,
И власти был престол, убежище любви, —
Теперь — развалины, лишь саранча да змеи.

Сквозь окна плющ проник, природа всё смелее
Стирает след людской. В забвенье и пыли
Одна трава растёт. Столетия прошли —
«Руины» — пишет нам судьба на пропилеях.

Но мраморный фонтан доныне слёзы льёт,
Капель прозрачную, как жемчуга, роняя,
И в обезлюдевшей пустыне вопиет:

— Где счастье и любовь? Где силы власть былая? -
Вам люди прочили и славу, и почёт…
Всё было — и прошло… И лишь родник течёт. 

7.  БАХЧИСАРАЙ НОЧЬЮ

Окончен час молитв, мечети опустели.
В вечерней тишине затих изана звук.
Пылает лик зари. Всегда желанный друг,
Сребристый царь ночей спешит к её постели.

Гарем небес не спит, мерцают еле-еле
Светильники ночей, свой совершая круг,
Одно лишь облако плывёт, как лёгкий струг,
Качаясь лебедем в сапфировой купели.

В сиянье ночи ярче тень от минарета,
А в стороне чернеет стройный кипарис,
А дальше — демонов на суд собрал Эвлис —

То груды тёмных скал, внезапно ярче света
Слетает молния, как всадник, рвётся ввысь, —
И канет в глубине лазурной без ответа. 

8.   ГРОБНИЦА ПОТОЦКОЙ

Средь роскоши садов окончен краткий путь
Твой, роза юная. Но счастье, улетая,
Как мотыльков златых невидимая стая,
Воспоминанием в твою запало грудь.

В звездах дорога к Польше, стоит лишь взглянуть.
Не твой ли взор последний, огоньком сияя,
Зажёг мильоны звёзд у северного края,
Над родиной твоей? — И я готов уснуть,

Полячка, как и ты, безрадостно прожив
Оставшиеся дни  печально, одиноко.
Пусть чья-нибудь рука в сочувствии глубоком

Мне бросит горсть земли; и, голову склонив
Перед могилами, тот путник ненароком
На языке родном споёт родной мотив.

9. МОГИЛЫ ГАРЕМА

Мирза — Пилигриму: 

Из виноградника любви Аллах на стол
Взял гроздь незрелую. Жемчужины востока
Из моря радости он перенёс до срока
В объятья вечности на мраморный престол.

Они забытые лежат в саду густом,
Сверкает хладная чалма над их порогом,
Как тёмных сил бунчук. Внизу на камне строгом
Чуть видны имена. Гяур своим резцом

Их начертал… О розы чистые Эдема!
От глаз неверного навек утаены,
Вы отцвели в тиши застенчиво и немо.

Но я привёл сюда певца чужой страны.
Прости меня, Пророк! Здесь нет моей вины:
Он оросил слезой надгробия гарема.  

10.   БАЙДАРЫ

Коня — в галоп. Летим. Ударов не жалею.
Долины, скалы, лес уходят из-под ног,
Так падает в горах стремительный поток.
Я жажду скорости и упиваюсь ею.

Конь взмыленный храпит строптивее и злее.
За покрывалом туч совсем померк восток.
В горячечном мозгу лес, скалы, тёмный лог —
Как призраки в разбитом зеркале немеют.

Во сне земля, а я стремлюсь к стихии пенной.
Огромный чёрный вал несёт морской прибой.
Иду к нему, тянусь руками, дерзновенный, —

Вдруг погружусь во тьму и жду, что мысль ладьёй,
В пучину ввергнутой, закружится, мгновенно
Уйдя в забвения спасительный покой.

11.  АЛУШТА ДНЁМ

Сползают с груди гор линялые халаты
Тумана. Слышится созревших нив намаз.
Роняет сонный лес с кудрей своих, клонясь,
Как с чёток дорогих, рубины и гранаты.

А стаи мотыльков цветут шатром крылатым,
Алмазно-радужным, играя и светясь.
Цветы рассыпаны, где только видит глаз,
Но туча саранчи — вдали — сулит утраты.

Там, где одна скала стоит в немом дозоре,
Прибой кипит, шумит и, отступив, тотчас
Идёт на новый штурм, и обещает вскоре

Нам бурю. Солнца луч, как тигра злобный глаз,
Горит в волнах. Но корабли в открытом море,
Как стаи лебедей, легко плывут сейчас.

12.   АЛУШТА НОЧЬЮ

Повеял ветерок. Заметно посвежело.
На Чатырдага склон упал светильник дня,
Разбился, всё облил потоками огня
И гаснет. Путник озирается несмело…

Чернеют склоны гор. Долины мгла одела.
На ложе из цветов ручей бежит, звеня;
И льётся аромат ночной, к себе маня
Неслышной музыкой. Ты в сонные пределы

Уносишься легко на крыльях темноты.
Внезапно будят блеск и пламень метеора,
Потоком золота оплавив гор черты.

О ночь восточная! Как одалиска, скоро
Ты лаской усыпишь, но пламенностью взора
К восторгам сладостным опять пробудишь ты. 

13. ЧАТЫРДАГ

Мирза

О мачта корабля, зовущегося Крымом!
Вселенной минарет и повелитель гор,
Ушедший от долин в заоблачный простор,
Целую стопы ног твоих, непобедимый.

Ты, словно Гавриил, стоишь неколебимо
На страже райских врат, и древний, тёмный бор —
Твой плащ, а иглы молний вышили узор
Чалмы из туч, главу окутавших, как дымом.

И светит солнце здесь иль всё ушло во тьму,
Хлеб съела саранча иль дом сожгли гяуры,
Стоишь ты, Чатырдаг, бесчувственный и хмурый,

Меж небом и землёй, как драгоман всему,
Поправ стопами мир: людей, их земли, бури, -
Внимаешь ты всегда лишь Богу одному. 

14. ПИЛИГРИМ

Передо мною край, что всех других щедрей,
Поспорит он красой с любой страною мира,
Не стал, однако, он души моей кумиром, —
Другие времена и земли мне родней. 

Литва! Твоих лесов мне музыка милей,
Чем трели соловьёв и песни дев Салгира,
Мне радостней топтать болота вереск сирый,
Чем крымские цветы и тень густых аллей. 

Чужая мне земля своей красой манит,
И всё же помню я с тоской неизлечимой
О той, что в юности была моей любимой; 

Она в другом краю, куда мне путь закрыт,
Ступает по земле, — там жив мой след незримый. —
Ты помнишь обо мне иль я давно  забыт?

15. ДОРОГА НАД ПРОПАСТЬЮ В ЧУФУТ-КАЛЕ

Мирза:
Молитву сотвори и повод брось! И вниз
Ты не смотри теперь, судьбу свою вверяя
Ногам коня. Он замер, оком измеряя
Глубины пропасти. Копытом на карниз

Сыпучий оперся, рванулся — и повис!
Ты не гляди туда: там нет конца и края.
И не крыло орла рука твоя живая…
Храни от бездны даже трепетную мысль.

Бездонность вмиг вберёт её, не обинуясь,
Совсем как якорь, в воду сброшенный с челна,
Поглотит мысль твою седая глубина.

Пилигрим:
А я взглянул, Мирза, сквозь трещину земную,
Но расскажу о том, покинув этот свет:
На языке живых и слов подобных нет. 

16. ГОРА КИКИНЕИЗ

Мирза:

Взгляни в провал! — Туда упал небесный свод?
То море! Посреди гора лежит, как птица,
Перуном сбитая. Перо её искрится,
Небесной радугой покрыв просторы вод.

А в море остров снежный медленно плывёт,
Почти полмира тень его закрыть стремится,
И на челе его не лента, не зарница —
Зигзагом молния пронзает небосвод.

Теперь остановись: здесь бездна, нет опоры!
Попридержи коня. Я поскачу вперёд.
Готовься дать ему и шенкеля, и шпоры.

На край скалы гляди, не опуская взоры:
Возможно, там моя чалма пером блеснёт,
А если нет, поверь: никто там не пройдёт. 

17.РАЗВАЛИНЫ ЗАМКА В БАЛАКЛАВЕ

Кругом развалины тех замков, что когда-то
Защитой были здесь, — неблагодарный Крым! —
Теперь, как черепа, лежат в горах, и к ним
Ползёт гнездиться гад и сброд, сквернее гада.

На башню поднимусь. Ищу себе в награду
Старинный славный герб над именем чужим,
Давно забытым вместе с подвигом своим, —
Увы! — как червь, листом обвитым винограда. 

Узоры этих стен грек высек нам взаймы,
А итальянец здесь разбил монголов орды,
Намаз здесь совершал пришелец непокорный, — 

Теперь же в тех краях людей не встретим мы.
Над камнями гробниц летает коршун чёрный,
Как будто чёрный флаг, знак мора и чумы.

18.  АЮДАГ

Мне радостно, взойдя на скалы Аюдага,
Глядеть на тёмных волн колышущийся строй:
Как цепи воинов, они вступают в бой
И в пене кружатся в сиянье пёстрых радуг.

Мель приступом берут, преодолев преграду,
Вступают с торжеством на берег залитой,
Но убегают вспять, сверкая чешуёй,
Ракушку и коралл оставив нам в награду.

Так и с тобой, поэт: нахлынет страсти шквал,
Всё в бездну рушится, несётся грозный вал…
Но только лютню ты случайно в руки взял, -

Стихает бури вихрь, и, уходя в забвенье,
Роняет жемчугом бессмертные творенья,
Из них потом века твой сложат пьедестал.

 Литографии Ф.Гросса (1840-е гг.)