Путь Иоанны (фрагмент)

На крошившейся стене, на качающихся лавках, на могильных каменных плитах и в проходах между могилами, на истоптанных ногами самшитах, барвинках и плющах— везде вплотную друг к другу стояли люди.

На желтой глине ремни, на ремнях черный дубовый гроб с телом.

Рядом с гробом неглубокая могила. Над могилой пани Винцента, скрытая креповой вуалью. За ней —   неродные дети   от  двух мужей: Александр, сын Мельхиора Брожча, Кристина и Иоанна, дочери Каспера Мачеши. За ними кормилица Фиделисова: на ее полных  руках близнецы от третьего  умершего мужа, погребаемого Целестина.

 С чувством возмущения  люди теснятся, чтобы с  более близкого расстояния  сквозь вуаль  посмотреть  в лицо вдове.

Пани Винцента смотрит на гроб. Она у ног покойника. Крышка гроба отставлена. На белой атласной подушке, обшитой кружевами, лежит молодой Целестин в черном праздничном одеянии,  с золотой булавкой в галстуке.

Женщины в толпе передают из уст в уста скорбную усмешку:

— Как будто просто уснул...

По лицам девушек проплыла тихая волна румянца и собралась  на опущенных ресницах:

— Спи...

Пани Винцента опустилась обоими коленями на мокрую глину. Взяла обеими руками край черной  креповой вуали. Затем медленно подняла руками траурную вуаль: открыла лицо аж до корней светлых волос. И могли видеть люди, что она прекрасна, как всегда.

Так длилось недолго.

Медленно. Медленно наклонилась над краем гроба, руками  вцепилась за выемку...

Все вытянутые шеи мужчин стали еще длиннее, а открытые рты с ощетинившимися усами еще круглее: пани Винцента поднесла свое лицо к лицу лежащего Целестина.

Возмутились мужчины. Побледнели женщины. Девушки прижали к губам  дрожащие  ладони, покрытые холодным потом: вот волосы пани Винценты, из них каждый волосок  все еще  словно нить, сотканная из чистого золота, эти волосы касались волос ее молодого мужа и — всем стоявшим вблизи гроба было ясно, что темные, пушистые кудри Целестина уже плотно  слиплись,  испускали зловоние.

Вдова наклонилась еще пониже: гладкую и белую как молоко щеку прислонила к щеке Целестина и— видели все, как на молодой, с золотым оттенком, коже, сжатой нижней челюсти умершего явно проступили черно-синие пятна, а из—за ссохшихся губ вышли обнаженные  зубы, с мертвыми корнями и уже гниющие— перед полными, красными как боярышник, теплыми губами пани Винценты.

Кто-то  вскрикнул коротко, отрывисто—  то была младшая падчерица, Иоанна. Кто-то упал в обморок— то  старшая, Кристина.

Люди в толпе тяжело дышали, сжимая хваткими руками пригоршни земли.

Кормилица Фиделисова громко сглотнула слюну и с близнецами, прижатыми к груди, отпрянула от пани Винценты.

Пани Винцента одним мощным движением оттолкнулась от гроба. Выпрямилась. Приподняла белую круглую шею и сверху вперилась  сильными глазами в раскрасневшихся девушек, разъяренных женщин и мужчин, смотрящих на нее из толпы волчьим взглядом.

Тяжелая корона  из открытых медных жгутов— косичек горела на ее лбу стойким сильным огнем. Лоб был спокойным, гладким. Широкие четкие брови, раскинутые над ясными прозрачными очами, были невозмутимыми. Только губы, две ягоды красного боярышника, едва заметно подергивались, обнажая по бокам мелкие зубы, заостренные, как у змеи.

Она стояла.

Так было до тех пор, пока она не почувствовала, что расслабила кулак, сжимающий горсть твердой земли. Тогда она одним спокойным движением опустила на лицо креповую вуаль и рукой, на которой блестели три обручальных кольца, дала знак могильщику.

Черный гроб быстро накрыли крышкой. Гроб начал медленно погружаться в неглубокую яму.

Первая горсть земли соскользнула на гроб сама и рухнула на крышку с таким треском, как  будто мир сошел  в могилу за Целестином!

С того момента падали и падали другие горсти, как проливной дождь в тишине.

Она прислушивалась. Это были те глыбы, которые могли из рук толпы полететь в нее и нанести удары по ее живому энергичному телу  у трупа Целестына.

Она наклонилась. Просеяла на могилу сквозь пальцы несколько песчинок:

— Пусть земля тебе будет пухом— спокойно вздохнула.

Она была теперь моложе на целых двадцать один год— за все годы Целестина.

Посмотрела на восемнадцатилетнюю Кристину и спокойно улыбнулась. Посмотрела на младшую Иоанну и предалась тяжелой неясной мысли.

Могильщики утрамбовывали землю, клали дерн. Иоанна подняла с земли тяжелую железную таблицу и воткнула ее в изголовье могилы. Таблица была измазана глиной. Девушка тщательно вытерла ее мокрым от слез  носовым платком: « .. 1893... Д. О. М...»

Кладбище быстро опустело. Люди потеряли два часа будничного дня и теперь спешили их наверстать.

Пани Винцента также пошла к выходу. По дороге она  остановилась у кирпичной гробницы Мельхиора. Его сын, Александр, стоял там с некоторыми своими родственниками. Он неохотно затушил папиросу об нижнюю часть каменного креста.

Пани Винцента быстро перекрестилась над заржавевшей  металлической пластинкой с уже неразборчивым именем.

Несколькими могилами далее, перед железными перилами, окружающими гробницу Каспера, стояли на коленях обе его дочери. Кристина обернулась на мачеху. Пани Винцента осторожно положила руку между перилами и вырвала крапиву, выросшую в середине почерневшего металлического венка.

— Вечный покой даруй им, Господи— коротко помолилась она, стоя на коленях с падчерицами.

Вышли они вместе.  

Перевод Наталии Добровольской