Редкая птица долетит до середины Днепра, а российский поэт – до польского книжного магазина. Совсем немного современных авторов вышли к польскому читателю за последнее десятилетие. Точнее сказать – единицы. В 2018 году – Мария Степанова с книгой «Война зверей и животных» (издательство «Wolno»), ее перевел Збигнев Дмитроца по гранту. В 2015 году выходила антология «Радио Свобода. Современная российская поэзия» в прогрессивном вроцлавском издательстве «Biuro Literackie», тоже в переводе Дмитроцы, – там представлены десять современных поэтов, по старшинству от Вячеслава Куприянова до Льва Оборина. В том же издательстве чуть раньше увидела свет антология переводчика Виктора Ворошильского (1927–1996) с провокативным названием «Мои москали» («Moi Moskale», 2006, 2007) – его полувековой труд, 210 стихотворений 65 поэтов, включая Веронику Долину, Ирину Ратушинскую, а также таких известных москалей, как Соснора и Пушкин. Немного переводит и малотиражно издает Малгожата Мархлевская из Гдыни (издательство «Piеkny Swiat») – как правило, малоизвестных авторов за их счет.

Такова ситуация с проникновением современной русской поэзии в польское культурное пространство. Она не симметричная – с польской стороны к нам доходит гораздо больше имен, стараниями того же «Biuro Literackie», проекта «Послы поэзии» и, главным образом, польского Института книги, поддерживающего множество переводных изданий. По сравнению с нашим тоненьким ручейком это настоящий поток.

Тем ценнее редкие весточки в Польшу с российских поэтических берегов.

Идея книги «Жизнь с расширением ru» родилась несколько лет назад, когда Коровин и Шатравский познакомились в Калининграде на литературном фестивале, организованном еще одним подвижником и пропагандистом литературы – председателем Калининградской областной писательской организации Союза российских писателей Борисом Бартфельдом. Шатравский начал переводить Коровина, появились публикации в польских журналах и альманахах, а потом дошло и до сборника – на то, чтобы собрать и выпустить его в свет, у переводчика ушло около трех лет.

«Жизнь с расширением ru» – по сути, избранные стихотворения, написанные Коровиным с 2005 по 2016 год. Несколько текстов 2016 года не входят ни в какие другие издания. В первую очередь Шатравский включил в сборник те стихи, которые он переводил ранее, посчитав их интересными, а также попросил у автора отобрать наиболее значимые для него, причем составить это избранное так, чтобы показать русскую ментальность иностранной аудитории.

В итоге в книгу вошли тридцать четыре самостоятельных стихотворения, небольшая поэма «Все будет хорошо» и короткий цикл «Ярославские были». Большинство текстов написаны в технике верлибра; кроме того, переводчик включил в состав несколько силлабо-тонических стихотворений: три рифмованных («Враги попадают в рай», «Жизнь с расширением ru», «ВВП» [в написанном вольном стихом «Человеке и кошке» проскальзывающие глагольные рифмы можно воспринимать то ли в шутку, то ли как издевку], безрифменное «Дерево дождя», написанное белым хореем «Про устройство мира», верлибр с вкраплениями пентона «Так говорил Квазимодо» и верлибр с элементами амфибрахия «Мазурка»).

«В этой книге содержание важнее формы, – говорит Кшиштоф Шатравский. – Форма идет за содержанием. Она его слуга. Поэтому форма в этих стихах несложная».

«Жизнь с расширением ru» начинается с представления авторской поэтической космогонии: поэт, как ему и положено, сотворяет мир. Устроен он следующим образом:

вы
существуете лишь потому
что я
хочу этого

(«Про устройство мира»)

 Вслед за этим, первым в сборнике, следуют и другие стихотворения о мироустройстве («Когда поэты были большими», «Кто здесь», «Поющее дерево»), и по ходу его становления возникают вопросы:

 единственное чего я не понимаю
это при чем тут женщины
зачем они пришли в наш мир
и почему здесь остались

(«Кто здесь»)

 Вселенная оптимистически предстает в виде поющего дерева,

в стволе которого
крутятся все созвездия
орбиты планет – его годовые кольца
люди – его клетчатка

(«Поющее дерево»)

Как следует из названия, в книге отображено немало российских реалий («Русское радио»; мужики с перегаром; миллионер на «лендкрузере»; мальчики, гибнущие в Чечне; контролеры, поймавшие безбилетного таджика; «ходынка» в монастыре под Ярославлем и др.). Автор приглашает читателя к путешествию по литературным, историческим и культурным ландшафтам – мы можем наблюдать, как, подобно жонглеру, он обращается с привычными смыслами и устоявшимися образами.

Так, неоднозначно стихотворение «Любовники Марины»:

Марина Цветаева
съедала своих любовников
высасывала из них нектар
обгладывала ручки и ножки
особенно любила мозговую часть

Кто-то скажет, что автор покусился на святое (и кто дал ему это право?), а кто-то, как переводчик Шатравский, предположит, что, возможно, поэта вдохновила не только воображаемая жизнь Марины Цветаевой, но и фильм Андрея Кончаловского «Любовники Марии» (В другом переводе – «Возлюбленные Марии»), поставленный по мотивам повести Андрея Платонова «Река Потудань».

Конечно, подобное обращение с тенями великих – не что иное, как провокация, но, кто знает, быть может, ноосфера художественной литературы запомнит Андрея Коровина именно по этим строкам.

Имен собственных на страницах «Жизни с расширением ru» немало (не будем произносить маркетинговое «захват чужого бренда» – авторским замыслом было создание гипертекстуальости), причем они имеют отношение не только к России – c этой точки зрения, здесь больше подошло бы расширение com. Это мифологические персонажи (Одиссей и Калипсо), писатели и деятели культуры (упомянуты Мандельштам, Гумилев и Ахматова, стихи которых знает наизусть розовая собака с человечьим лицом; сестры Цветаевы; итальянский нобелиат Сальваторе Квазимодо; скрытая за инициалами ВВП последняя любовь Маяковского Вероника Витольдовна Полонская, ее муж актер Михаил Яншин и не названный, но ясно считывающийся Маяковский; Редьярд Кипинг с его концепцией «бремени белых»), киногерои (Дункан Маклауд из эпопеи «Горец») и герои литературные (Карлсон из детских повестей Астрид Линдгрен).

География тоже широка. Лирическое действие может происоить в московской подземке («Целующиеся в метро», «Поймали зайчика»), во дворе Дома Волошина в Коктебеле («Битва детей и улиток»), в монастыре под Ярославлем («Ярославские были»), на месте не существующей ныне деревни под Тулой («Тульское захолустье»), в Испании («Она учит испанский») или даже в лесах Амазонки («Бремя белых»). Для поэтической мысли не существует границ, она летает по всему миру.

В стихотворении «Жизнь с расширением ru», давшем название книге и посвященном памяти Валерия Прокошина, сюжет достаточно простой: друзья когда-то были вместе и проживали этот мир с похожим чувством. Ослепительное время растаяло, прошлое миновало безвозвратно, но оно окрашено светлой печалью и оттого вспоминается с нежностью.

«Бремя белых» – размышление на тему того, что принесла белая цивилизация диким племенам Амазонии. Коровин подводит итог ее последствиям, отталкиваясь от известной идеи Редьярда Киплинга. (Киплинг писал про Индию – см. одноименное хрестоматийное стихотворение (англ. «The White Man’s Burden»), опубликованное в 1899 году. Оно зачастую рассматривалось как расистское и подвергалось критике. Словочосетание «Бремя белых» стало синонимом миссии империалистов в колониальных владениях.)

Самый важный текст в «Жизни с расширением ru» – небольшая поэма «Все будет хорошо». Это взгляд автора на современную Россию, подведение итогов поколения девяностых. То время было непростым, и герои поэмы «Все будет хорошо» умирают один за другим, но – надо принимать мир таким, какой он есть, – и в концовке автор, демонстрируя аффирмативное отношение к жизни, подводит нас к надежде, что умершим хорошо хотя бы на том свете. Или даже к надежде на жизнь вечную в христианском понимании.

Что интересно, в переводе заголовок поэмы – «Bеdzie dobrze» – почти совпадает с названием современного польского кинофильма «Wszystko bеdzie dobrze», также повествующего о безысходности, что у польской аудитории вызывает дополнительные – и вполне уместные – ассоциации и сходное настроение.

Андрей Коровин склонен к отображению жизни через призму абсурда («Капитан Карлсон», «Старая ящерица на поводке»); неоднократно используют приемы антропоморфизма и зооморизма, взаимопроникновение черт человека и животного («Собака с человеческим лицом», «Человек и кошка», «Конец Дуры»).

«Собака с человеческим лицом – классическая эротоманская фантазия, – комментирует переводчик. – Собака – это женщина. Герой говорит ей: – пойдем, а там разберемся. Это мечта любого мужика, чтобы женщины приходили и их можно было ласково принять».

забери меня отсюда
мой дорогой человек
буду твоей домашней
. . . . . . . . . . . . . . . .
я говорит начитанная
даром что и собака
в прошлой жизни была блондинкой
полюбила одного кобеля
волшебника
а он надо мной посмеялся
превратил в собаку
выгнал из дому
нет покоя моей душе
только стихи и спасают
когда голодно и мерзнут лапы
Мандельштама помню всего
Гумилева много

 Линия любовных переживаний и размышлений лирического героя проходит через всю книгу, от стихов «Китайские колокольчики» и «Женщины весной» – через «Небесные персики», «Женщина: вариации» и «Так говорил Квазимодо» – до любовного кризиса в «Со мной разговаривает холодильник» и «Диалог».

самое главное в женщине
это история ее души
не глаза или попка
не губы и грудь
а сколько тысяч ли
прошагала ее душа
для встречи с тобой

(«Китайские колокольчики»)

 «Конец дуры» – прекрасная метафора созависимых отношений:

с утра по двору бегала курица
без головы
Потапыч отрубил ей голову
но она ему не поверила
Потапыч считала она
мужик добрый и покладистый
не мог он так с ней поступить
в конце концов
она же его любила

В этом стихотворении, так же как и в «Собаке с человеческим лицом», весьма интересна тема животного подчинения женского начала мужскому.

А вот как показана позиция мужчины:

только все тяжелеет и тяжелеет мой узелок –
женщины подкладывают в него
свои любови не дают уйти с пустыми руками помни нас говорят
вспоминай хоть иногда / хоть раз в жизни нас вспомни / и так по разу
. . . . . . . . . .
ан нет меня
. . . . . . . . . .
нет меня нетушки обознатушки перепрятушки

(«Так говорил Квазимодо»)

Законы жизни – законы джунглей. Когда ты догоняешь, от тебя убегают. Когда ты убегаешь, тебя догоняют.

Так же и Калипсо соблазняла Одиссея:

останься со мной подольше
останься со мной навсегда
Одиссейтвоя Троя разрушена
а Итака недостижима

Но –

нам надо плыть
говорит Одиссей вставая

(«Одиссей и Калипсо»)

И в результате:

по ночам
со мной разговаривает холодильник
единственный в доме
кто со мной разговаривает

(«Со мной разговаривает холодильник»)

Лирический герой побеждает трагедию иронией, и в этом залог его жизнелюбия. Вообще, можно сказать, это фирменный метод Андрея Коровина: часто он как будто издевается над происходящим, но при этом всегда добавляет легкий философский подтекст («Капитан Карлсон», «Конец дуры», «ВВП», «Человек и кошка», «Собака с человеческим лицом», «Так говорил Квазимодо»).

Про финальное стихотворение сборника, «Мазурку», Кшиштоф Шатравский говорит так: «Это самый амбициозный текст Коровина, который я знаю». И сложно с ним не согласиться: в основе сюжета – спор с мирозданием по поводу бессмертия.

Оппонент лирического героя – загадочный персонаж Мазурка, которая выпрыгивает из моря и хватает тебя за ноги и прочие части тела. Как его трактовать? Жизнь ли это выпрыгивает из праокеана и соблазняет?

Тем более странен этот образ для польского контекста. Переводчик оставил слово «мазурка» на русский манер – в женском роде (в польском языке этот термин, относящийся к музыкальной форме, звучит как «мазурек», то есть мужского рода). Ведь, по задумке Коровина, Мазурка оказывается и женщиной, и спутником, и Богом, и альтер эго лирического героя. Подобные смысловые возможности возникают, например, при использовании слова «полька», но такое решение вызвало бы ряд новых ассоциаций, не совпадающих с исходным текстом. Поэтому в польском переводе Мазурка осталась женского рода как странный, но оправданный неологизм.

«Мазурка» – последний и самый важный пазл в концепции этой книги, которую можно сформулировать как укрощение реальности и обретение свободы духа. Развитие этой темы начинается с первого стихотворения «Я сотворяю мир» и приходит к апофеозу в финале: в «Мазурке» мы видим уже окончательное освобождение духа лирического героя («а я уже шел по небу…»).

«У Коровина есть интуиция к классическому равновесию, – убежден Кшиштоф Шатравский. – Это ценность. Он может стать классиком. Без маньеризма он ищет этот естественный баланс. От его поэзии никогда не исходит вреда. Даже если у Коровина есть что-то хулиганское, то всегда с хорошим юмором. А когда ему приходится сказать неприятное, он находит противовес, контрапункт, который и дает то самое идеальное равновесие».

 16.03.2020

Источник https://magazines.gorky.media/kreschatik/2020/3/pesni-russkogo-radio.html?fbclid=IwAR2zWkcMG9JfSWg95uc8Y8DoUUO0__p7qXEvuPRNIY7HslQWWpwRVRhV5-4