Песенка о фарфоре. Вальс.

В своем обзоре пейзажной лирики Чеслава Милоша, опубликованном в вып.4 нашего журнала,  я рассказал о двух «военных» стихотворениях поэта: «Вальс» и «Песенка о фарфоре».

Первое стихотворение было написано в оккупированной Варшаве, после неудачной попытки поэта выехать за границу и драматического возвращения в столицу. В большом трехчастном  стихотворении, написанном в 1942 г., поэт создает виртуальную реальность, касающуюся далекого прошлого, когда его еще не было на свете, и недалекого будущего, где он видит себя в «невольничьей колонне». Этому соответствуют и два пейзажа: безмятежный, где кружится в вальсе его будущая мать:

…А где-то далёко поэт призван к жизни,
И песню он сложит – да только не им…
Ночь млечной тропинкой спускается к избам,
И лаем заходятся псы у ольшин…

и другого – изображающего печальное будущее, на которое он предлагает своей матери взглянуть «в разрыве занавески»:

…И это поле – до границы неба –
Кипит убийством, кровь течет рекою,
А на тела в их каменном покое
Дымящееся солнце сыплет прах.

А там река, во льду наполовину,
На берегу – невольничья колонна,
Над синей тучей и водой бездонной
В багровом солнце – блеск бича…

Трехчастное стихотворение заканчивается возвращением в безмятежность, к вальсу и  первоначальному пейзажу:

…Никто к тебе руку, поверь, не протянет,
У зеркала встань, полюбуйся собой!
На улице зорька, и звезды в тумане,
И бодро звенит бубенец под дугой.

(Перевод Ан. Нехая)

«Песенка о фарфоре», написанная в Вашингтоне , где поэт пребывал в 1946-1950 гг. в качестве сотрудника польского дипломатического представительства, относится к ранней американской лирике послевоенного периода, закончившегося эмиграцией поэта. В ней картины военных разрушений соседствуют с размышлениями о судьбах послевоенной Европы. (АН)

ПЕСЕНКА О ФАРФОРЕ

Розовые кружочки,
Пестрых чашек останки
Брошены на бережочке,
Там, где промчались танки.
Их ветерок овевает,
Кружит метель перинную,
След от танка сминает
Яблоньки тень недлинную.
Докуда хватает взора –
Брызги белого боя.
Жаль мне, представьте, фарфора,
Жаль, как ничто другое.

Едва лишь заря проснется
Над топкими берегами,
Блюдец треск раздается
На земле под ногами.
Сны ушедшего века,
Лебединые перья
Гибнут в подземных реках,
И нет для них спасенья.
Я же, поднявшись скоро,
Мимо иду с тоскою…
Жаль мне, поймите, фарфора,
Жаль, как ничто другое.

Долина до края солнца
Устлана белой массой.
Ушки хрустят и донца
Под сапогами часто.
О, огоньки в пустыне,
К людям шедшие с лаской!
Вы перепачканы ныне
Бурой застывшей краской.
Встали среди разора
Холмики свежим строем…
Жаль мне, простите, фарфора,
Жаль, как ничто другое.

Вашингтон,  1947

Оба стихотворения неоднократно переводились. Особенно популярным стал «Вальс», включенный в программу конкурса на лучший перевод стихов Милоша, организованный польским Институтом книги и фондом «За вашу и нашу свободу» в 2012 году. В выпущенном после этого сборнике «Милош по-русски» можно найти целых восемь вариантов перевода этого стихотворения.

Я, однако, считаю наиболее удачным на сегодняшний день перевод Ирины Поляковой из Соснового Бора Ленинградской области, опубликованный на портале «Стихи.ру», который и предлагается вниманию наших читателей (АН).

 ВАЛЬС

Вплывает, в глубинах зеркальных качаясь,
Мелодия вальса в сверкающий зал.
Смотри — в канделябрах, в дымы облачаясь,
Колышутся свечи. И тянется бал…

Там пыль розовеет — иль яблонь цветенье?
Подсолнухи-трубы сияют, чисты.
И руки — распятья, и плечи — сплетенье,
Стекло с белизною — среди черноты…

Пространство в круженье летит безмятежном.
И перья, и жемчуг, и гул голосов!
Зажмурены очи… И с шелестом нежным
Шелк тела коснется… И шепот, и зов.

Десятого года часы истекают,
Часы водяные отмерили срок…
Час гнева настанет, смерть жертвы взалкает
И с огненным древом взойдет на порог.

А где-то — поэту на свет появиться,
О них его песня — но им не слышна.
Дорогою млечной ночь в хаты струится,
И лаем собачьим деревня полна…

Поэт лишь родится — его еще нету.
О нем ты не знаешь — но кружишься с ним…
Навеки прекрасна, в легенды одета,
Вплетаешься в войны, и в битвы, и в дым.

История — бездна. Из бездны кровавой
Зашепчет на ушко тебе — не гляди!
Там лик — в ореоле печали и славы…
То вальс — или слезы застыли в груди?

В прозреньи внезапном раздвинь эти шторы.
Вальс в золоте листьев ползет тяжело.
Там мир незнакомый, чужие просторы,
И ветер холодный стучится в стекло…

Зимнее поле желтым озарилось,
Ночь оборвалась, небо приоткрылось.
Мечутся люди — крик несется смертный,
Крика не слышишь — видишь на губах.

Снежное поле тянется до неба,
Полное смерти — кровь его румянит.
Каждый упавший камнем сразу станет…
Солнце дымится — пыль к ногам летит…

Пленные строем шагают вдоль речки,
Над чернотою — лед белый, колючий,
А над водою, за синею тучей
Бич в красных отблесках солнца…

Там, в той шеренге, бредущей в молчаньи,
Сын твой, ты видишь. Лицо всё разбито,
И ухмыляется рот приоткрытый.
Кричи! Он ведь — счастлив в неволе!

Знаешь, ведь есть у страданья граница.
Губы в улыбке навек застывают,
Люди проходят — и вдруг забывают,
Зачем они шли и откуда.

В скотском покое приходит прозренье.
Облако, звезды, заря догорает…
Мол, не умру я, хоть все умирают, —
И медленно, медленно гибнет.

…Забудь же! В круженьи стремятся навстречу
Цветы, канделябры, сиянье зеркал!
И вальс наплывает. Колышутся свечи,
И взгляды, и шепот, и радость, и бал.

Пусть руки чужие тебя не коснутся.
Венера восходит и тонет в заре.
На цыпочки встань — зеркалам улыбнуться.
Бубенчики. Сани. Рассвет на дворе…

1942

(Перевод Ирины Поляковой)

Источник: https://librolife.ru/g3079229