Прощальные песни Осецкой

Часть IV. ЗАКРУТИЛО (песни 90-х гг.)

83. Не жалею (Nie żałuję).Последняя совместная песня Осецкой и Краевского. В 90-е годы их «творческий дуэт» распался. Эту драматичную песню исполнила Эдита Гепперт  в 1991 г. Текст этой песни в сокращенном варианте Агнешка поместила в своем последнем прижизненном томике стихов «Сентименты». Оно открывает сборник, являясь как бы эпиграфом ко всей ее жизни. 

83. НЕ ЖАЛЕЮ

Что не знала я, мама, зеленоглазых снов —
нет, не жалею.
Что не видела брошек, не слышала нежных слов —
не жалею.
Что не велела ты мне счастье брать украдкой
и не учила, как играть с судьбою в прятки,
тех серых дней усталую печаль
мне не жаль, мне не жаль.

Нет, я не жалею,
и только скажу «спасибо» тебе я,
родная,
за то, что из дому уйти мне удалось,
чтоб мне жилось — так, как жилось.

Что ты нé дал мне счастья, колечка и пса —
не жалею.
Что ночами не слышу: «Любимая, это я» —
не жалею.
Что не устроил секретаршей на работу,
что не ношу я дома твой пиджак потертый,
что на меня глядишь ты, как из ложи —
что же, что же...

Нет, я не жалею,
и только скажу «спасибо» тебе я,
любимый,
за то, что ты — бубновый мой король,
что ты — мой грех и моя боль.

То, что в этой стране прожила столько трудных лет —
не жалею.
Что в конце концов поняла: так устроен свет —
не жалею.
Что не дадут мне даже отпуска в насмешку,
и не вернут мою улыбку, как конфетку,
тех серых дней усталую печаль
мне не жаль, мне не жаль.

Нет, я не жалею,
и только скажу «спасибо» тебе я,
край родимый,
за эти вторники, и пятницы, и среды,
и за надежду на победы.
Нет, я не жалею,
и только скажу «спасибо» тебе я
за то, что был моим ты краем,
был моим пеклом, был и раем.

Не жалею, не жалею, не жалею...

84. Закрутило (Na zakręcie). Музыку к этой песне написал Пшемыслав Гинтровский (род. 1951), инженер-электрик по образованию и композитор, автор музыки ко многим фильмам и театральным спектаклям, в том числе для театра «Ателье» в Сопоте. Эта песня – первая, сочиненная им для Агнешки (после нее были еще «Черные духи», «Прости, мамаша», «До дна», «Жилище из меди», «Бумажные цветы» и др.). Ее включила в свой репертуар Кристина Янда,  записав на диске «Жевательная резинка» (1992). 

84. ЗАКРУТИЛО...

У вас все в порядке? Очень мило…
Вижу, вижу: ясный взгляд, твердый шаг,
как на марше.
А меня, прошу прощенья, закрутило.
Мое «вправо» — это «влево» ваше.

Вот глядите: кресло, лавка, стол,
ну а я — как расщепленный ствол,
ведь меня, прошу прощенья, закрутило,
даже в небе вижу кривизну.
Снег, рассвет — у вас ведь все наполовину,
и вы любите свою жену.

Ну, пойдемте, сигарета догорает...
Скоро ведь начнет светать…
Ждет жена. И глаз, наверно, не смыкает.
А работникам пора вставать.

А меня, прошу прощенья, закрутило.
И соблазнов огоньки кругом горят.
Вы вот говорите: стоп, конец и пат.
Вы мне не завидуете, милый?

Что ж, пойдемте, сигарета догорает,
Скоро — чувствуете? — рассветет…
Она ждет и глаз, конечно, не смыкает,
а работникам пора в поход.

А меня, прошу прощенья, закрутило,
впрочем, захочу — налажу себе быт.
Уже вижу: пес Барбос, и стол стоит…
Нужно только быть мне милой.

Вас ведь тоже, помню, мордою об стол,
а сегодня вы «учли» уже реалии.
И вы пашете, прошу прощения, как вол.
А моя-то жизнь — сомненья и так далее.

Ну, пора. Уже запели птицы...
Скоро ведь, прошу прощенья, рассветет.
В дом войти. Почистить зубы и умыться,
прежде чем рабочий люд пойдет.

85. Черные духи (Czarne perfumy). Песня на музыку Пшемыслава Гинтровского  была написана специально для Эвы Блащик , исполнившей ее на Вроцлавском фестивале актерской песни в 1990 г. Другую интерпретацию песни представила Кристина Янда, включившая ее в свой диск «Жевательная резинка» (1992). Эта потрясающая песня – воображаемый разговор с дьяволом – заставляет вспомнить «Черного человека» Сергея Есенина. 

85. ЧЕРНЫЕ ДУХИ

Черт меня подери!
Хочешь тряпки мои взять — так бери!
Ты, видать, не богат,
вот духи мои
в черном флаконе,
колода карт.

Что-нибудь не так?
Видно, крови моей хочешь, чудак,
подписаться кровью, конечно!
Да ведь ясно, моя шкура нужна —
не одежда.
Что ж, хотя бы и так,
вот пергамент, шнур и чердак.
Мне в глаза погляди,
ставь ва-банк!
Знаешь, что впереди…

Во искушение вводишь нас,
в рай и ад сыграем в последний раз,
еще вспомним грешный мы этот час…
Ах, во искушенье
вводишь, вводишь, вводишь
вводишь нас.

Ну, чего ты опять?
Все сумел ведь забрать,
красный пояс припас,
а теперь
сдавай по новой,
еще раз.

Мне на мир наплевать,
эту рухлядь мне не жаль проиграть:
воду в миске,
стены гор
и духи мои
в черном флаконе,
жалоб хор…

Во искушенье вводишь нас,
в рай и ад сыграем в последний раз,
еще вспомним грешный мы этот час…
Ах, во искушенье
вводишь,
вводишь,
вводишь
нас…

86. Если она есть… (Jeżeli miłość jest) . Песня на музыку Януша Богацкого (род. 1945) была  написана для телевизионного цикла «Сентименты» (1992) и предназначена для одной из любимых певиц Осецкой – Эвы Блащик . Исполнялась в качестве заставки в одной из постановок пьесы «Apetyt na czereśnie» («Вкус черешни»). Песню исполнила также Магда Умер  и Кристина Янда в последней версии своего моноспектакля «Белая блузка». 

86. ЕСЛИ ОНА ЕСТЬ...

От слабости и болезней,
немоты душ и сердец
и оттого, что не съездим
за море во дворец,
от черных мыслей злых,
от глаз, где слез не счесть —
любовь нас исцеляет,
когда она в нас есть,
если она бывает.

От мира, где подлость всюду,
от холода Божьих рук
и от того, что нет чуда,
когда его ждут вокруг;
от страха мышьих нор,
обиды, что не снесть —
любовь нас охраняет,
когда она в нас есть,
если она бывает.

От бед людских и от горя,
помпезности государств,
полиции, лжи и застоя,
засилья мелких хамств,
от тяжести, что шлет
ночную в сердце боль —
избавит нас надежно
любовь, одна любовь,
если она… возможна.

87 – 89. Песни для телеспектакля «Джинсовый плащ». В 1993 г. в Варшаву приехала из Петербурга композитор и исполнительница собственных песен Наталия Иванова. После знакомства с Агнешкой та поручила ей написать музыку трех песен для телеспектакля «Джинсовый плащ»: «Убивай меня недолго", а также «Эх ты, баба» и «Не ухожу я, когда надо». Эти песни исполняются и в Польше, в частности, Эва Блащик любит петь «Не ухожу я, когда надо» и «Убивай меня недолго» 

87. УБИВАЙ МЕНЯ НЕДОЛГО

Если я тебе постыла,
прогони меня, мой милый,
выставь на крыльцо.
Только, знаешь, ради Бога,
убивай меня недолго:
раз, два, три — и все,
раз, два, три — и все.

Знаю, девушки есть краше,
и вино вкусней, чем наше,
песни — веселей.
Потому-то, ради Бога,
убивай меня недолго,
раз — и поскорей,
раз — и поскорей.

Есть вампирши поужасней
и миры куда прекрасней,
чем, к примеру, я.
Потому-то, ради Бога,
убивай меня недолго,
раз — и нет меня,
раз — и нет меня.

А поскольку нету ада,
мне, пожалуй, смыться надо —
все равно, куда и с кем…
Потому-то, ради Бога,
убивай меня недолго,
раз — и насовсем,
раз — и насовсем.

Если я тебе постыла,
прогони меня, мой милый,
выстави за дверь.
Только, знаешь, ради Бога,
убивай меня недолго,
убивай меня недолго —
а не как теперь...

88. ЭХ ТЫ, БАБА

Та большая, та снаружи,
раз уже имела мужа,
а теперь ей возмечталось
и взбрелось.
Из зеркал не вылезает,
и стыда совсем не знает,
о себе воображает
вкривь и вкось.

– Эх ты, баба, дура-баба,
ты своим умишком слабым
пораскинь — ведь он же барин, паж и принц!
Эх ты, баба, баба-дура,
ты как следует подумай,
не для нашей бедной Маши
этот господин-с.

А та средняя, за печкой,
со стальным, видать, сердечком,
вся в чиновничьих мечтаньях
прежних лет.
Ей мужик солидный нужен,
чтобы домой ходил на ужин
и иной раз приносил бы
ей букет.

– Эх ты, баба, дура-баба,
ты своим умишком слабым
пораскинь — ведь он же барин, паж и принц!
Эх ты, баба, баба-дура,
ты как следует подумай,
не для нашей бедной Маши
этот господин-с.

А той маленькой, той умной,
той таинственно-безумной,
так хотелось повернуть бы
время вспять…
И готова прыгнуть в пекло,
лишь бы позвонил ей некто
и пропел по телефону
ей опять:

— Эх ты, баба, дура-баба,
ты своим умишком слабым
пораскинь — ведь он же барин, паж и принц!
Эх ты, баба, баба-дура,
ты как следует подумай,
не для нашей бедной Маши
этот господин-с.

Эх ты, баба, баба-дура,
ты как следует подумай,
кто ему как раз подходит?
Верно, — я!

89. НЕ УХОЖУ Я, КОГДА НАДО

Не ухожу я, когда надо,
хотя не ждут уже меня там,
и лишь на вешалке в прихожей
висит беретик мой измятый.
Согретая твоей прохладой,
теперь я думаю все чаще:
не ухожу я, когда надо —
тебе на счастье.

Не ухожу я, хоть и прав ты,
знаком мне местный черный кот...
Хожу все с той же старой карты,
как шулер или идиот.
Согретая твоей прохладой,
теперь я думаю все чаще:
не ухожу я, когда надо —
тебе на счастье.

Не ухожу, хотя и стоит...
Хоть мне тут выражают жалость
и подают мне корку хлеба, —
на бал уже не приглашаюсь.
Согретая твоей прохладой,
теперь я думаю все чаще:
не ухожу я, когда надо —
тебе на счастье.

Не ухожу, и ночь бессонна,
умолк надежды шум напрасный,
и, потемнев от не-любови,
прекрасны очи мои гаснут…
Согретая твоей прохладой,
теперь я думаю все чаще:
не ухожу я, когда надо —
тебе на счастье.

90-91. Песни из мюзикла «Фокусник из Люблина»: В начале 90-х гг. Осецкая получила приглашение принять участие в постановке во вроцлавском Современном театре мюзикла «Фокусник из Люблина» по повести еврейского писателя Исаака Бахевиса Зингера. Поэтесса должна была написать зонги для этого спектакля, а музыку к ним сочинял Зигмунт Конечный (р.1937), композитор из краковского кабаре «Пивница под Баранами». Осецкая и Конечный создали ряд зонгов, звучащих как подлинная народная еврейская поэзия. Песни этого мюзикла часто исполнялись и на эстраде, в частности,  Анной Шалапак ("А ее глаза..."  и "Славим Господа"). Агнешка говорила. что у Анны "ангельский голос", и они были очень дружны.

90. А ЕЕ ГЛАЗА...

Послушай-ка, пан попутчик,
что приключилось на Кручей.
Жила там Агнешка — чистая, добрая.
Ходил к ней Янек, он был чиновник.
Было как раз воскресение,
крутились вовсю карусели.
Забрал ее Янек, дружок сердечный,
в головке ее помутилось, конечно.

А ее глаза — синие криницы,
а ее душа — чистые страницы.
Для нее он был словно юный бог,
если бы еще полюбить он мог!

А лето, варшавское лето
дарило их ласковым светом.
На лодке катались они, бывало,
она все печали его утоляла.
Послушай-ка, пан приезжий,
настал тот день неизбежный:
ушел без слова любовник подлый,
хватилась Ягня — да было поздно.

А ее глаза — синие криницы,
а ее душа — чистые страницы.
Он ведь для нее был, как юный бог,
если бы ее полюбить он мог!

Поезда идут с кораблями,
только ей не вернуться к маме.
Верьте мне вы или не верьте,
для нее он один был на свете.
За него и жизни решилась
та, что прежде с ним веселилась.
Бог простит ей сердечные вины,
даст мороженого с малиной.

А ее глаза — синие криницы,
а ее душа — чистые страницы.
Он ведь для нее больше был. чем бог,
если бы ее полюбить он мог!

Послушай, любовник неверный,
припомнишь поступок свой скверный!
Еще та могилка тебя навестит,
где Агнешка гордая спит!
Ведь тот, кто любить не умеет,
проиграет, хоть все имеет.
Бог ему не простит хладнокровья.
что играл он с живой любовью.

А ее глаза — синие криницы.
а ее душа — чистые страницы.
Ты ведь для нее больше был, чем бог,
так целуй следы ее мертвых ног!

91. СЛАВИМ БОГА

Спасибо, Боже, за этот мир,
За пенье птиц и звериный зев,
Волей твоей расцветает цветок,
Родится ребенок, птенец или лев. 

Славим Бога на арфе,
Славим Бога на цитре,
Славим песней и танцем
Тех чудес проявленье.

Славим Бога на небе,
Славим Бога в долинах,
С Его светом во взоре
Каждый жизнь начинает. 

Ты, хранящий бедные скорлупки улиток
И высокие горы обеих Америк,
Ты, следящий за тайным птиц перелетом
И за нашими криками, плачем и стоном,
Спасибо Тебе, что время нам дал,
За то, что услышал нас и увидал.

СлавимБога на арфе,
Славим Бога на цитре,
Славим песней и танцем 
Тех чудес появленье.

Славим Бога на небе,
Славим Бога в долинах,
С Его светом во взоре
Каждый жизнь начинает. 

92. Будь здоров, мой Краков (Żegnaj mi Krakowie). После смерти своей матери летом 1994 г. Агнешка уезжает на Балтийское море, в Орлов. Там она встречается с Андре Хюбнером-Оходло, руководившим маленьким театром «Ателье», расположенным неподалеку, на пляже в Сопоте. Начинается их совместная работа, продолжавшаяся до самой смерти поэтессы. Песня «Прощай, мой Краков» (музыка Эвы Корнецкой) написана для одного из спектаклей этого театра. Текст основан на стихах еврейского поэта Мордехая Гебиртига (1877-1942), погибшего в краковском гетто.  Андре Хюбнер-Оходло исполнил эту песню в спектакле-концерте «Мне зелено» памяти Осецкой (1997) .

92. БУДЬ ЗДОРОВ, МОЙ КРАКОВ

Будь здоров, мой Краков, Краков мой, прощай,
Под окном повозка ждет меня.
Из родного дома гонят, точно пса,
как пуста ты, улочка моя!

Будь здоров мой Краков, мне уже пора,
день последний быстро пролетит.
На могиле мамы слезы пролил я,
пусть она в могиле крепко спит.

Роздал свое сердце, роздал до конца,
лишь холодный камень — у отца.
Где могилы предков? Пыль засыплет их,
как следы могилок двух моих.

Будь здоров, мой Краков, каждый камень свят,
здесь мои возлюбленные спят.
А я сам не знаю, где судьба моя,
где могилка, где мой край, где я…

93. Господь воздушный (Panie odłoczny). Песня на музыку Ежи Сатановского, написанная для спектакля «Не жалею» в театре «Ателье» (1997).  В спектакле «Вкус к смерти» эту песню исполняли Тереза Будзиш-Кшижановска и Марек Рихтер. Недавно композитор сам исполнил  эту песню , включив ее в свою антологию "Сто песен".

93. ГОСПОДЬ ВОЗДУШНЫЙ

Господь воздушный,
В дальнем пути
Сопроводи меня
Иль прекрати.

Дойду сама я,
Не в первый раз!
Меня не знаешь
Тут и сейчас.

За уши дьявол
тянет как раз,
— Куда, идиотка,
Ты собралась?

— А я готова,
я с алебардой,
Гей, путь мой вольный,
Леонардо!

Что за звоночки,
Может, коровы?
Хоть конец света —

Будем готовы!

Нужно стремиться,
пока есть стежка.
И не боюсь я,
Вот моя ножка.

Господь воздушный,
В дальнем пути
сопроводи меня
иль прекрати!

94. Бог из машины (Deus ex machina). Одна из последних песен Осецкой, музыку к которой написал краковский бард Гжегож Турнау Первоначально текст был отдан Ежи Сатановскому, который создал свою музыкальную версию этой песни под названием «Дай, Господь, мне различенье». Мелодия Турнау прозвучала на концерте «Мне зелено» памяти Осецкой (1997) . 

94. БОГ ИЗ МАШИНЫ

Дай мне, Боже, видеть все же,
ясно видеть, что есть что,
говорить ли все мне маме
или спрятать то и то?

То и то, та и та,
Deus ex machina.

Дай мне, Боже, видеть все же,
ясно видеть, кто я есть:
стать лесным мне дровосеком
иль на римлян войско весть?

То и то, та и та,
Deus ex machina.

Дай мне, Боже, видеть все же,
добрый я или дурной?
Или Ты сдаешь мне карты,
иль теперь черед за мной?

То и то, та и та,
Deus ex machina.

Дай мне, Боже, видеть все же,
Не пора ли мне на слом,
чтоб, схвативши раз по морде,
не толкаться на паром?

То и то, та и та,
Deus ex machina

Дай мне Боже, видеть все же,
что с ума сойду вот-вот…
Иль имел Ты в плане, Боже,
мне вот так прервать полет?

Дай мне Боже, видеть все же
раненой лосихи след.
А когда придет агония,
кто тогда зажжет мне свет?

То и то, шик и бзик,
Эники беники — пстрык!

95. Прощание с поэтессой (Pożegnanie z poetką). Песня, в которой драматизм сочетается со своеобразным черным юмором. Песня была написана еще в 1972 г. (композитор – Анджей Зелинский) для спектакля «Нынче будут привидения» в варшавском театре «Розмайтощи».  Группа Скальды  исполнила эту песню на фестивале Ополе-1975. После смерти Осецкой   совместно с "Али-Бабками" они спели эту песню по случаю присвоения  радиостудии «Тройка» Польского радио (1997) имени Агнешки Осецкой . Она прозвучала также в финале спектакля-концерта «Мне зелено»  памяти Осецкой .

95. ПРОЩАНИЕ С ПОЭТЕССОЙ

Когда со страниц газет исчезнет твоя строка,
и твой серебряный альт растает, как облака,
ты там, среди облаков, не забывай о нас,
пускай твой вечный покой прояснится хотя бы раз.

Ты запой нам так, как пела на прощанье:
до свиданья, до свиданья, до свиданья!
После зимнего, осеннего молчанья
сядем рядышком с тобою — до свиданья.
Не меняй костюма, грима, одеянья,
до свиданья, до свиданья…
Остаемся на земле осиротелой,
пролетишь над нами бабочкою белой.

Когда у нас с рукава твой волосок упадет,
и свору новых баб щедро судьба принесет,
ты там, среди облаков, не думай плохо о нас,
пускай твой вечный покой прояснится еще не раз.

Ты запой нам так, как пела на прощанье:
до свиданья, до свиданья, до свиданья!
Семь сеней пройдя и залов ожиданья,
сядем рядышком с тобою — до свиданья!
Остаешься в нашем сердце и в мечтаньях,
до свиданья, до свиданья, до свиданья…
Мы — напротив, на Земле, здесь так тоскливо,
закажи для нас там маленькое пиво!

 96. Сопотское болеро (Sopockie bolero). В заключение нашей подборки - еще одна красивая песня (на музыку композитора Влодзимежа Корча). С большим успехом она  была исполнена Эдитой Гепперт,  включившей ее в свой альбом «Жизнь, люблю тебя больше жизни» (1986). Вклад этой певицы в песенное наследие Агнешки невелик – всего лишь шесть песен («Не жалею», «Когда я исчезну», «Беги, мое сердце», «Жизнь не ставит вопросов» «Сопотское болеро» и «Песня о треснувшем сердце»), но все ее исполнения замечательны. Мы начинали нашу подборку с песни "Не жалею" в ее исполнении, пусть же за ней останется и последнее слово!

96. СОПОТСКОЕ БОЛЕРО

Адье, Ривьера Снов, гуд-бай, Мечтаний Бухта,
Я в коктейль-баре вновь, год не прошёл как будто.
Стакан стоит вверх дном, а в нём — старинный фильм
О времени былом, о тех, с кем прежде был…
И нас манил, как порт, как форт, где пел джаз-банд,
Гуляка, щёголь, лорд — сопотский Hotel Grand.

Адье, Ривьера Снов, гуд-бай, Мечтаний Бухта,
Я в коктейль-баре вновь, год не прошёл как будто…
Здесь каждый гость был мил и лесом пахнул джин,
Японец или финн пускал из трубки дым.
А если к морю ты поплакать выходил,
В сто окон золотых он вслед тебе светил.
Там белых чаек гам заполонял балкон,
И ангелы к дверям слетали с облаков.
Любовниц рой был там с обложки «Erotique»,
Одних не ждать уж нам, к другим — давно привык.

Адье, Ривьера Снов, гуд-бай, Мечтаний Бухта,
Я в коктейль-баре вновь, год не прошёл как будто…
Мы шли встречать восход — и солнца мяч взлетал,
А ночь, как черный кот, от нас бежала вдаль.
И не наткнуться б тут в недобрый этот час
На тех, что нас не ждут и уж не ранят нас.
Мёд болеро так густ в сиреневой ночи —
Когда остынем, пусть как чудо прозвучит.
Не дай попасться здесь на подлый тот обман,
Что в жизни что-то есть важней, чем Hotel Grand.

Адье, Ривьера Снов, гуд-бай, Мечтаний Бухта,
Я в коктейль-баре вновь, год не прошёл как будто.
Стакан стоит вверх дном, а в нём — старинный фильм
О времени былом, о тех, с кем прежде был.
Как гавань нас манил, как форт, где пел джаз-банд,
Гуляка, щёголь, лорд —  сопотский Hotel Grand.
Hotel Grand…

Перевод Марины Шалаевой