Рождество в Неборове

После праздников почти сразу последовали школьные каникулы. Все куда-то выезжали, собирались, готовились, покупали новые лыжи или доски, или, по крайней мере, рюкзаки и очки от солнца. Вопрос, у кого круче каникулы, волновал всю школу.. Франтишка, правда, тоже когда-то надевала лыжи, но она помнила только, что они были желтого цвета. К тому же она никуда не выезжала. Поэтому очень удивилась, услыхав однажды вечером от Эвы:

— Франтишка, нужно купить тебе порядочную куртку и коньки, скоро каникулы. К счастью, в этом году студенческие каникулы совпадают по времени с вашими школьными. Ты,
наверное, не знаешь , что я уже много лет выезжаю во время перерыва между семестрами в Неборов.

— Куда? — переспросила  Франтишка.

— В Неборов. Ты не слышала о красивом барочном дворце в Неборове, где помещается Дом Творчества?

— Никогда,— вынуждена была признаться Франтишка. Эва явно погрустнела.

—   Так вот, впервые я поехала в Неборов с родителями, когда была в твоем возрасте. Я полюбила его и езжу туда по меньшей мере два раза в год. Ездила туда также и с твоей мамой. Это магическое место. Магическое. Убедишься сама. Я уговорила родителей Мачека, чтобы они прниехали туда в то же самое время вместе с Мачеком и Сорайей. Тебе наверняка не будет скучно.

—  Ну, а в чем, собственно, состоит эта магия Неборова? — недоверчиво спросила Франтишка немного погодя,

—    Этого невозможно пересказать. Но я могу хотя бы попробовать.

И Эва начала рассказ.

—   Когда-то там были боры. Иногда, когда приезжаешь в Неборов летом и глядишь с балкона дворца на зеленый парк, а главная липовая аллея в определенный момент таинственно заканчивается и как бы спускается вниз, то думаешь, что вначале тут было только небо и ров. Но сразу же после этого видишь плотную, темную стену пущи. Оттуда приходят животные. Серны, зайцы, лани, иногда кабаны с маленькими полосатыми кабанчиками. Оттуда доносятся крики журавлей, прилетают черные цапли  и садятся на парковые пруды или покрытую ряской воду канала.

—    Ты говоришь как поэтесса,— прервала Эву Франтишка. Та рассмеялась.

—   Потому что Неборов такой и есть. Поэтический. Пробуждает воображение. Ты сама скоро в этом убедишься.

—    А мы будем жить во дворце? — не могла поверить Франтишка.

—  Да, во дворце есть гостевые комнаты, Венецианский зал, где все питаются, и огромная библиотека, в которой гости встречаются для долгих разговоров.

Франтишка сидела, заслушавшись, и чувствовала себя все более заинтересованной.

—   Белочки взбирались на деревья,— продолжала рассказывать Эва,— песочно-голубые сойки садились на ветки, птицы пели так громко и радостно, что в городских парках не услышишь такого пения. Даже в лесу они поют по-другому. Этот кусочек мира развернул во мне такое чувство, будто человеческок существование на земле – это только вступление в какую-то большую неожиданность. Моя бессмертная душа в Неборове всегда пела вместе с птицами, с шелестом листьев
, она отражала свет в водах канала. И хотя подобные чувства я нередко испытывала в горах или на море, нигде и никогда я не испытывала их так интенсивно, как в Неборове. Ты ведь тоже веришь в бессмертнуюдушу, правда,Франтишка? Я прочла это в твоих стихах.

Когда несколько дней спустя они въехали на автомобиле в дворцовые ворота, и Франтишка впервые увидела белый дворец с двумя высокими позеленевшими башнями и красной крышей, крытой гонтом, заснеженный подъезд и двух каменных львов, стерегущих вход во дворец, она почувствовала ту самую дрожь, которая сопутствовала ей, когда она встречалась с одной из своих очередных поэтесс. Она хорошо знала эту дрожь. Видимо, снова в ее жизни должна произойти исключительная встреча. Потому что когда Франтишка осмотрелась в огромном холле, взглянула на бело-черный пол и дубовый стол, когда взошла на третий этаж по дворцовой лестнице к гостевой комнате и увидела заснеженный парк через три окна, выходившие на три стороны, она уже знала, что вскоре полюбит это место так же, как любила его Эва.

У Франтишки было свое неборовское начало. Сразу после обеда, который прошел вместе с Эвой и другими гостями в большом Венецианском зале, она отправилась на прогулку по таинственному парку. Обошла канал, заглянула через окна в старую оранжерею, где увидела цветы и апельсиновые деревца, и в конце дошла до конюшни. Несмело вошла туда и спросила:

— День добрый, могу ли я поздороваться с лошадьми? ?

Старый конюх поглядел на нее с улыбкой. У него были седые подкрученные усики и коричневая шапка с донышком.

— Как тебя зовут, девочка?

— Франтишка — был ответ.

— Заходи смело. У тебя есть сахар для лошадей?

Сахар был. Познакомившись с сивым Парадоксом и каштановым Шасером, она с улыбкой взглянула на своего нового знакомого.

— Спасибо за то, что пан позволил мне к ним подойти. Я люблю лошадей.

— А ты умеешь ездить верхом?

—   Нет, никогда не ездила.

—   Ну, так приходи завтра на свой первый урок.

В течение трех дней, которые оставались до приезда Мачека и Сорайи, Франтишка приходила на уроки конной езды. Пан Ян седлал для нее Парадокса и на длинной привязи отводил на выгон. Франтишка привыкала к лошади, гладила ее прекрасную длинную шею, а после урока долго глядела в ее бархатные глаза. Получив от нее сахар, Парадокс легонько фыркал и касался руки Франтишки бархатными ноздрями. Это было наверняка гораздо приятнее, чем езда по горным склонам. И разве форма даже самых дорогих лыж могла сравниться с благородным изгибом шеи Парадокса? Франтишка жалела, что Мартин не мог сейчас ее увидеть. Но вскоре она убедилась,что важнейшим пунктом дня был момент, когда она садилась вместе со старым конюхом в его коморке за столик с горячим чаем.

Старик начинал свои рассказы. Оказалось, что его отец работал в этой конюшне еще во времена последнего владельца Неборова[1]. Таким образом, Франтишка узнала, в чьем доме она на самом деле гостит. В запотевшей от конского тепла конюшне она впервые узнала из его рассказов о последнем хозяине Неборова, жившем тут еще до войны. Пан Ян рассказывал ей то, что слышал от своего отца, а Франтишка слушала.

Была зима 1945 года. Январь. Начало года. После последнего Рождества Христова, проведенного в Неборове среди его законных владельцев, князь прощался со своим домом навсегда. Приближался фронт. Наступала Красная Армия. Князь еще не знал, что их всех вывезут в лагерь в Красногорск, в глубину России, и что хотя он сам и вернется в Польшу, но уже без жены Анны, могилу которой, засыпанную снегом, оставит в России. Но он знал, что никогда уже не вернется в Неборов. В ту памятную ночь перед отъездом князь прощался со своим домом. Он велел зажечь огни во всем дворце и всю ночь кружил по парку. Утром попрощался со слугами, сел в карету и вместе с семьей двинулся от дворца в сторону ворот. Учитль истории пан Павел асто говорил на уроках, что история бывает жестокой, но только теперь Франтишка поняла, что он имел в виду. Ее никогда не впечатляли исторические даты, битвы, поражения и число жертв, поглощенных войной. Но этот князь, которого Франтишка легко могла себе вообразить и понять его чувства, очень ее волновал. Она поняла, что имел в виду учитель, говоря о жертвах истории.

—   Они лвинулись, и князь даже не обернулся,— закончил пан Ян.

—   Не обернулся ни разу? — не могла поверить Франтишка.

—  Нет,— с упорством и какой-то ноткой уважения к князю ответил пан Ян. — Не обернулся, и никогда больше не вернулся в Неборов. Навсегда попрощался со своим миром, который начал тогда рассыпаться, чтобы в скором времени вообще перестать существовать. Помни, Франтишка, что хотя сейчас здесь Дом Творчества и есть попечитель, который обо всем заботится, но ты в этом доме – лишь гость, пользующийся отсутствием давних хозяев. Поэтому ты должна окружить это место особой опекой. И оно тебе отплатит тем же самым.

На следующий день в конюшне пан Ян снова терпеливо рассказывал. Его большие руки чистили упряжь так же тщательно, как и дворцовое серебро в форме птиц, стоящее в витрине Венецианского зала и выставляемое на стол только в праздники Рождества Христова и Великого Воскресенья. Он сказал Франтишке, что князь стал владельцем Неборова в 1906 году. Он получил в наследство от своего дяди не только Неборов, но и - после смерти отца – также и олыцкую ординацию[2].

Когда все допивали свой чай, заедая пончиками с мармеладом, попечитель сказал ей, что в ноябре 1 905 года князь обвенчался в красивом костеле святой Ядвиги в Берлине с Анной из рода Любомирских. Попечитель пригласил Франтищку после ужина в свою комнату и показал ей два портрета княгини и одну фотографию. На портрете 1930 года княгиня была показана в левый полупрофиль. Черты лица у нее серьезные, тонкие, она слегка улыбается. На портрете 1931 года она элегантна, но сурова. Плащ с меховым воротником, глубоко вырезанное платье, жемчужины в ушах и блестящий шнур жемчуга на длинной шее. Однако больше всего Франтишке понравилась фотография, сделанная в 1919 году  На фотографии 1919 года был запечатлён дворец со стороны сада. Перед дворцом был выставлен плетёный стол и кресла, а ещё плетёный столик на колёсиках для послеобеденного чая. На столике два серебряных кофейника — один побольше, другой поменьше, на столе фарфоровые чашки, две плетеные корзинки с выпечкой и небольшая ваза с баранками. За столом - взрослые и дети, пойманные объективом фотоаппарата и запечатленные в тихую минуту летнего дня. Девочки в белых платьицах и мальчики в костюмчиках с матросскими воротничками. Те, кто помладше, не отрывают глаз от пирожных, и только кудрявый мальчуган удивлённо и очень недоверчиво смотрит в объектив. Мужчины сидят выпрямившись, а один из них, в плаще и шляпе, стоит немного позади, словно он просто проходил мимо и только на минутку подошёл к фотографирующимся.

— Он как прохожий из чеховского «Вишнёвого сада», который торопится на поезд, — сказала Эва. — Даже, кажется, слышно, как в этот послеобеденный час в тишине, пронизанной пением птиц, в Беднарах, что в пяти километрах отсюда, свистит поезд.

— В погожие дни до сих пор даже внутри дворца можно услышать этот поезд, — сказал Франтишке пан куратор.

Кто знает, может, этот прохожий с фотографии и вправду торопится на поезд? — подумала Франтишка. Тогда, как она выяснила, на станцию добирались на лошадях, затем стали ездить на автомобиле, но были и те, кто предпочитал ходить к железной дороге пешком, через поле. Княгиня на снимке сидит в самом крайнем кресле, за столиком с чаем. За ней ее дети. Анна смотрит, как всегда, строго, на ней белая блузка, прямая юбка и свитер, а на шее — нитка жемчуга. Но её туфли! Это были туфли, которые Франтишке на самом деле понравились. Со шнурками, на толстой подошве, туфли, в которых можно было не только проводить гостя через поле на железнодорожную станцию, но и подолгу гулять по парку или даже отправиться в дальнюю прогулку вместе с собакой и своими мыслями в лес, начинавшийся сразу же за парком. Франтишка слушала, слушала и чувствовала, что все эти люди с фотографии становятся для нее с каждой минутой ближе.

— Князь,— рассказывал куратор,— муж Анны, которой очень нравились прогулки, провел после войны несколько лет в лагере в Красногорске, а потом вернулся на родину. Но его жена, увы, умерла и уже никогда не увидела ни Польши, ни Неборова. Её похоронили под Красногорском. Князь шёл тогда сквозь метель за сколоченным из простых досок гробом и плакал..

Перед сном Франтишка еще долго размышляла о фотографии и о жертвах истории. Ей вспомнилось одно из стихотворений Анны Ахматовой, которая, как выяснила Франтишка из ее биографии, тоже была жертвой истории. «Меня, как реку, / Суровая эпоха повернула…», — Во время пребывания в Неборове Франтишка ощутила такую сильную связь с этим местом, с гостями, которые сюда приезжали, с людьми, которые здесь когда-то жили, словно она сама здесь родилась. И когда на четвертый день, в полдень, перед дворцом остановился тёмно-синий автомобиль, в котором сидели Мачек, Сорайя, родители Мачека и счастливый пес Мишка, Франтишка встретила их как истинная наследница этой многовековой истории.

(Окончание следует)

Перевод Елены Поткнной и Дениса Пелихова

.Источник:  Анна Пивковская. «Франтишка», СПб, Издательство Алетейя, 2021