Такие были времена

 Таможенник подошел к авторефрижератору, срезал пломбы, открыл двери, поднялся по приставной лестнице, осмотрел товар, спустился и сказал:

— Теперь вы посмотрите.

 Максим увидел стройные ряды ящиков, уходивших вдаль к кабине рефрижератора. Между планок фирменных ящиков были видны розовато – красные бока спелых помидоров. Он ласково погладил их, резко отдёрнул руку, побледнел и попросил у таможенника сигарету. Помидоры были крупные, красивые, но замороженные и твёрдые как из стекла. И это его первая крупная сделка!

 Максим давно перестал курить, но никогда не говорил «бросил», ведь это означало бы, что бросил навсегда, а он не был уверен, что устоит перед соблазном иногда выкурить сигарету.

 Пока на таможне оформляли документы и составляли акт на списание испорченного товара, он в ближайшем ларьке купил пачку сигарет, зажигалку, нервно закурил и, прикуривая одну сигарету от другой, лихорадочно думал, какой может быть выход из этой ситуации.

 И Максим вспомнил о начале своей «предпринимательской» деятельности.

***

Перестройка набирала обороты. «Челноки» везли всё, что хорошо продавалось, перемещаясь из одного региона страны в другой. Ездили и за границу, привозя оттуда дешевый дефицитный ширпотреб.

 Москвичка Валя была хорошей знакомой его жены. Когда Валентина узнала, что Максим бывает в Москве по служебным делам, попросила помочь ей в перевозке коробок с женскими сапогами, которые покупала на одной из московских обувных фабрик по себестоимости, а в Питере реализовала по розничной рыночной цене.

 В большую картонную коробку помещалось от девятнадцати до двадцати трёх, иногда двадцати четырёх пар женских сапог. Валентина привозила одну – две коробки за поездку.

 Максим подумал, что в купе поместятся четыре, и тогда он сможет к Валентининым коробкам добавить две для себя. Высказал свою идею, как он полагал, будущей компаньонке, и та согласилась.

 Нужен был начальный капитал, чтобы оплатить первую партию товара. Максим в то время – инженер с окладом сто пятьдесят рублей, двумя детьми и женой, зарабатывавшей сто рублей в месяц. Накоплений не было. Где взять деньги?

 Решил занять на работе у кого-нибудь из начальников. И такой нашелся. Он дал в долг необходимую сумму сроком на год под пятнадцать процентов в месяц.

 Проценты грабительские, но пришлось согласиться. В результате получил не только деньги, но и возможность за счет предприятия оформлять поездки за сапогами.

 Первая реализация принесла прибыль шестьдесят процентов. За два месяца челночных поездок Максим возвратил долг начальнику и продолжил дело уже на собственные заработанные средства.

 Сапоги сдавал в обувные магазины. Реализовав товар на сумму, достаточную для покупки следующей партии, оформлял командировку в Москву.

 Месяцев десять деятельность была успешной, но начала развиваться оптовая торговля. Обувь пошла широким потоком из зарубежья, и спрос на отечественные женские сапоги резко упал.

 Чтобы реализовать остатки последней партии, Максиму пришлось по выходным дням торговать на улице рядом с вещевыми рынками, держа наготове десять долларов для всегда неожиданно появлявшегося милиционера. Нужно было переключаться на что-нибудь другое.

 Валя – москвичка порекомендовала Максиму азербайджанку Тарифу – опытную «челночницу». Та предложила возить кожаные куртки из Турции.

 Нужен заграничный паспорт. Чтобы ускорить процесс, решили оформить паспорт через знакомых операторов туристической фирмы, якобы для поездки в Болгарию. Срок оформления паспорта – месяц. Для турфирмы могут сократить его до нескольких дней.

 Максим подал документы за месяц до предполагаемой поездки, оформил себе командировку в Батуми, купил билет на самолёт, поменял рубли на доллары.

 Время пролетело быстро, через два дня вылетать, а загранпаспорта еще нет. Ждать некогда.

— У тебя остались фотографии для загранпаспорта? – спросила Тарифа.

— Конечно.

— Тогда мы оформим паспорт по прилёте в Грузию.

***

 Так и сделали. Полетели в Батуми. Улицы города, в недалёком советском прошлом переполненные отдыхающими, были непривычно пусты.

 Шла война с Абхазией. В городе чаще можно было встретить мужчину с автоматом, чем никуда не спешивших курортников.

 Остановились в доме грузин, знакомых Тарифы. Всегда гостеприимные хозяева смогли предложить на ужин только лаваш собственного приготовления с очень вкусным домашним соусом ткемали и чай.

 — Простите за скромный ужин. Что поделаешь, идёт война. Работать негде, а у нас двое малых детей. У меня, электрика, слава Богу, работа есть, но платят копейки. Что вас привело в это трудное время в Батуми?

 Узнав о проблеме с паспортом, он сказал, что, хоть завтра и суббота, ОВИР закрыт, но вопрос решить попробует, только сходит к своему хорошему другу.

 Когда возвратился, сообщил, что завтра к обеду паспорт будет готов. Нужны только две фотографии и семьдесят долларов. Назавтра, в два часа дня, Максим держал в руках заграничный паспорт гражданина Грузинской республики, выданный на его фамилию.

 Отказавшись от обеда, новоиспеченный гражданин Грузии и его спутница сели на автобус и через двадцать минут оказались на грузино-турецкой границе. Когда подали паспорта в окошко солдату – таможеннику, тот удивлённо спросил:

 — Гражданин Грузии, а родился в Ленинграде?

 Тарифа жестом дала понять, чтобы Максим молчал, показала указательный палец, рукой в воздухе изобразила доллар.

 Максим протянул солдату зелёную бумажку в один доллар и благополучно перешел на турецкую сторону, где в его грузинский загранпаспорт поставили штамп – отметку о переходе границы и, улыбаясь, на русском языке почти без акцента, предложили считать себя гостем Турецкой республики.

***

 До города Ризе, цели поездки, нужно было ехать два часа. Ехали вдоль побережья. Слева горы, справа море. Иногда автобус притормаживал, пропуская переходившие дорогу отары овец, но остальное время мчался по узкой извилистой дороге с такой скоростью, что казалось, только чудо спасало от столкновения со встречными машинами.

 Когда въехали в город, Максим, впервые попавший за границу, с интересом вглядывался в незнакомые улицы. Городок небольшой, но, похоже, бурно развивающийся. Всюду строительные краны и новенькие, только что построенные здания. Толчок развитию дала горбачёвская перестройка, когда резко увеличился поток шопинг — туристов из всех республик огромной страны.

 Автобус ехал по широкой улице, одна сторона которой была застроена, а на другой еще велись земляные работы.

 Поселились в маленькой, но аккуратной гостинице, хозяин которой приходил по утрам раньше служащих, проверял, чисты ли витрины, и сам, вооружившись тряпкой и щёткой, протирал показавшиеся ему недомытыми стёкла. Часть тротуара, находившуюся перед гостиницей, работники гостиницы мыли специальными моющими средствами.

 Рано утром Максима разбудил усиленный громкоговорителями пронзительный голос муэдзина с минарета одной из многочисленных городских мечетей. Муэдзина сменил хор кричащих и громко поющих птиц.

 После завтрака не выспавшийся Максим и, похоже, хорошо отдохнувшая, привычная ко всему Тарифа пошли знакомиться с городом и местными рынками.

 Лавочки городского рынка удивили Максима, выросшего в эпоху всеобщего дефицита, обилием товаров и радушием продавцов, здоровавшихся с ними и расхваливавших свой товар на уже освоенном ими русском языке.

 Прошли мимо длинного ряда ювелирных магазинчиков и остановились у лавки с изделиями из кожи. Здесь было всё, от перчаток и сумок до шикарных кожаных пальто. Максима интересовали только кожаные куртки.

 Вышел хозяин магазина, пригласил войти и что-то сказал пробегавшему мимо мальчику десяти – двенадцати лет, в руках которого был поднос с двумя кофейниками и стаканами.

 Хозяин и Тарифа были знакомы. Он провёл их в глубину магазина, пригласил сесть в кресла возле низкого столика, на котором стояла ваза с местными сладостями и орешками, предложил до начала деловых переговоров выпить с ним кофе.

 Прибежал мальчик с подносом и поставил перед каждым по два стакана (стакан по-турецки звучит: «бардак»). Хозяин взял с подноса кофейник, налил каждому кофе и предложил налить во второй стакан холодную воду из другого кофейника, побрякивавшего кусочками льда.

 Тарифа понимала турецкий язык, как мы понимаем украинский или белорусский. Она и начала переговоры.

 Договорились, что на следующий день, в понедельник, они получат заранее оговорённое по телефону количество курток по выгодной цене со скидкой для оптовых покупателей.

 Во вторник на складе пошивочной фабрики Максим и Тарифа загрузили куртки в купленные на базаре большие сумки, отнесли в гостиницу, пообедали в ресторане, в меню которого были и национальные, и европейские блюда, и пошли на рынок в «золотые ряды».

 У надёжного, по словам Тарифы, продавца купили по килограмму золотых изделий для реализации по возвращении домой. В гостинице еще раз просмотрели всё купленное.

 — Чтобы не рисковать и не портить твою репутацию из-за контрабандного золота, предлагаю через таможню пронести его в моей сумке, — сказала Тарифа и аккуратно разложила полиэтиленовые пакетики с изделиями по внутренним карманам своих курток перед укладкой в дорожную сумку.

 Сумки Максима и его напарницы застёгивались на молнию. Тарифа показала, как их сделать «неоткрывашками».

 Замочки молний Максим пришил к сумке, молнию в зоне замочков, чтобы они не сдвигались, обметал теми же, одинаковыми по цвету с сумкой, нитками.

 В аэропорту Батуми Максим увидел плачущих женщин – челночниц, дешевые объёмистые клетчатые сумки которых перетряхивали грузинские таможенники, стараясь дотянуть досмотр до времени посадки в самолёт и зная, что тогда и им что-нибудь перепадёт.

 Тарифа подошла к таможеннику, что-то сказала, вложила ему в руку десятидолларовую банкноту, и их багаж без проверки поехал к самолёту.

***

 В аэропорту Домодедово все, в том числе Тарифа, получили свой багаж, конвейер остановился, а сумки Максима всё не было.

 Он пошел вдоль конвейера, вышел из здания и увидел свою одиноко стоявшую сумку на грузовой тележке и раздраженных грузчиков. Они чувствовали, что в сумке ценный груз, но, при кажущейся доступности, открыть её не могли.

 Максим, с трудом сдерживая себя, чтобы не сорваться, спросил, что случилось, почему он не получил багаж. Грузчики сверили квитанцию с багажным ярлыком на сумке, извинились за задержку, сказали, что конвейер уже не работает, и сумку придётся нести самому.

 На Ленинградском вокзале купили билеты на «Красную стрелу» и утром следующего дня были дома.

 Куртки Максим передал на продажу через магазин знакомой уже по торговле сапогами директрисы, золото отнёс в пробирную палату на проверку, где на все изделия поставили  отечественную пробу «583», после чего, уже узаконенное, сдал на реализацию в ювелирные отделы Гостиного двора и Пассажа.

 Два месяца потребовалось, чтобы продать куртки, золото ушло быстрее. Зашел Максим и в туристскую фирму, где его ждал заграничный паспорт гражданина Российской Федерации. Так он стал владельцем двух паспортов и гражданином двух государств, а хозяин турфирмы сказал:

— Твой паспорт пришлось получать лично мне в центральном офисе ОВИРа, чтобы не сорвать поездку целой группы туристов в Болгарию. Им уже нужно было выезжать, а твоего паспорта всё не было. Я думаю, что по какой-то причине ты на «крючке» у ФСБ.

***

Научно – производственное объединение, в котором Максим работал, к тому времени было почти всё раздроблено на части его управленцами.

 Он был в заводской столовой на обеде и допивал свой компот, когда к столику подошла секретарша директора и сообщила, что его вызывает главный инженер. Дверь кабинета была открыта, и он вошел.

 — Садись поближе. Предстоит серьёзный разговор. Мы собираемся открыть еще одно акционерное общество закрытого типа – АОЗТ. Оно должно будет заниматься разработкой, внедрением в производство и изготовлением малогабаритного устройства для очистки сточных вод при производстве печатных плат. Работы будут финансироваться из госбюджета. Предлагаю тебе стать директором этого АОЗТ. Начинать придётся с нуля. То есть, написать Устав, подготовить всю необходимую по Закону об акционерных обществах документацию и зарегистрировать ее в Регистрационной палате. Понимаю, что ты должен подумать, и поэтому ответ хотел бы услышать завтра.

 Максим, работавший тогда ведущим инженером в одном из отделов, удивился такому неожиданному предложению. Отказаться? Он не слышал, чтобы от таких предложений отказывались. А вдруг они создают фирму – однодневку и могут его подставить, если пойдёт что-то не так? В лучшем случае он окажется без работы, в худшем — может пойти под суд.

Утром следующего дня он был в кабинете у Главного.

 — Ну что, согласен?

 — Согласен, но при условии, что директором буду оформлен по совместительству, а на основной работе останусь в прежней должности. Думаю, что смогу совместить и то, и другое.

 — Хорошо. За месяц успеешь открыть своё АОЗТ?

 — Пока не знаю, но надеюсь уложиться в срок.

Через три недели Максим приступил к исполнению новых обязанностей.

***

 Прошло полгода после поездки в Турцию, когда позвонила Тарифа и попросила приехать к ней. Максим приехал, рассказал о новой работе, о том, что у него теперь нет времени на «челночные» поездки.

 — Тебе никуда ездить и не надо. Нужно открыть ещё одно, наше АОЗТ. Тогда, при наличии средств, можно будет возить на продажу помидоры из той же Турции, особенно весной, когда на рынках сумасшедшие цены на фрукты и овощи. На счету твоей фирмы есть свободные средства?

 — Нужно подумать, но я должен решать такие вопросы с соучредителями. В соучредителях у меня генеральный директор, главный инженер, главный конструктор и главный технолог. Все главные, — без них никак.

 Под десять процентов с каждой сделки соучредители согласились на эту авантюру.

 Максим открыл еще одну фирму, в которой Тарифа стала генеральным директором, а он — её заместителем. Со счета своего АОЗТ он снял средства для закупки первой партии помидоров и перечислил в качестве беспроцентной ссуды на развитие новой фирмы.

Через месяц прибыла первая партия, а помидоры заморожены. Что делать?

 Пока курил, вспомнил, что договор с турками —  официальный и застрахован в Ингосстрахе, а это значит, что все претензии к поставщику будет рассматривать Международный арбитражный суд в Брюсселе.

 Сообщили о случившемся туркам. Те обещали примерно наказать водителей, заморозивших товар ради экономии топлива, и на следующий день загрузили и отправили новую партию помидор в счёт испорченной.

 Замороженные помидоры, пока не потекли, отвезли на свалку. За несколько дней до первого весеннего праздника 8 Марта, помидоры второй, не замороженной, партии были успешно размещены на нескольких рынках.

 Торговля шла бойко. Продавцов не хватало. Пока подыскивали недостающего продавца, Максим сам встал за прилавок. К нему сразу выстроилась очередь.

— Красивые у вас помидоры. Откуда они?

 — Из Турции.

 — Вы похожи не на рыночного торговца, а, скорее, на научного работника.

 — Что же, в наше время и научные работники бывают безработными…

 — Я сама здесь торгую, но решила взять помидоры у вас, а вы подходѝте ко мне за солёными огурчиками и квашеной капустой. Видите в конце очереди женщину? Имейте в виду, — это заместительница директора рынка. Положите ей помидоры покрасивее и с перевесом, но небольшим, чтобы не вызвать подозрений.

Максим поблагодарил за науку и продолжил успешную торговлю.

 Когда помидоры начинали портиться, и их не удавалось сохранить, к торговле подключались члены обеих семей.

 Когда помидоры были проданы, он и Тарифа подсчитали выручку, распределили доли и, после обмена на валюту, перечислили в Турцию деньги на следующую партию.

 Соучредители, получив каждый свою часть прибыли, были довольны, Максим тоже.

***

 В июне месяце Максим с Тарифой встречали очередную машину, сели в кабину рядом с водителем – турком и поехали на овощную базу для выгрузки помидоров на арендованную площадь склада.

 Они уже почти подъехали к базе, когда их машину обогнал красный ВАЗ-2106 и остановился перед турецкой машиной. Из него выскочили два здоровяка — азербайджанца, рванули дверцу кабины со стороны пассажиров.

— Выходите, быстро!

Первой из кабины спустилась Тарифа, за ней спрыгнул Максим.

 Едва он встал на землю, как получил резкий удар в голову. Максим рванулся наверх, в кабину, но, схваченный за куртку, которая затрещала по швам, вынужден был спуститься вниз, где получил еще удар прямым в голову. Приказали сесть в их машину.

 — Не отдашь половину груза по той цене, которую мы предложили, поедешь с нами за город. Там пристегнём тебя наручниками к батарее, посидишь несколько дней, может, и согласишься.

 — Прежде, чем ударить, спросили бы сначала, как меня зовут. Я вообще не в курсе, о чем вы говорите.

Говоря это, Максим был спокоен как олимпиец, ему казалось, что всё происходит вовсе не с ним.

 — Ах, так, тогда мы разберёмся с тобой, Тарифа! И продолжили, обращаясь к Максиму:

 — Нам нужны деньги для общака, часть которого отчисляем на войну в Карабахе. Тарифа сказала, что с нашими условиями не согласен её компаньон. Это ты?

 — Да, это я, но никакого разговора со мной не было.

 — Тогда сейчас поедете на овощебазу вслед за нами, а там посмотрим…

Не успела окончиться последняя фраза, как раздался скрип тормозов.

 Два УАЗ-469 воинского образца резко остановились, из них вышли омоновцы в тогда еще зелёной военной форме, с зелёными касками на голове и автоматами в руках. Распахнули дверцы машины азербайджанцев, приказали всем выйти, положить руки на кузов машины, а ноги ударами сапог заставили раздвинуть намного шире плеч.

 Выходя из машины, азербайджанцы жестами умоляли их молчать. Максим решил не связываться с ними.

 — Нас вызвал диспетчер овощебазы. Сказал, что возле машины с иностранными номерами —  драка. Что произошло?

— Ему показалось. Мы просто громко разговаривали, размахивая руками, и никаких претензий друг к другу больше нет.

Омоновцы спросили у турка, что он видел, тот ничего объяснить не смог.

Они обыскали Максима, Тарифу, азербайджанцев с их машиной и уехали.

 Максим и Тарифа поднялись в кабину к турку. ВАЗ-2106 сорвался с места и куда-то умчался.

«Всё, что случилось, это сигнал свыше. Наверное, я занимаюсь не своим делом», — подумал Максим и сказал Тарифе:

 — Ты меня подставила. Больше работать с тобой не смогу. К сентябрю, когда подойдёт срок, всю сумму ссуды возвратишь на счет моего АОЗТ. И не вздумай скрыться. Наша фирма под защитой ФСБ, а не бандитской «крыши». Тебя найдут даже за рубежом.

Ссуда была возвращена в срок. Акционерное общество, директором которого был Максим, через три года пришлось закрыть, когда на экологические разработки перестали выделять средства из госбюджета. Такие были времена.

Июнь 2014