В сгущающихся городских сумерках кусты крючковатого терновника кипейно белели, издавая сладкий запах: то ли мёда, то ли спелой малины с вишней. Стоило отойти чуть дальше от насаждений, и обоняние обволакивал знакомый смрад большого города: запах пыли, прогорклости, несвежести и газа. Середина мая в Уфе, предпоследняя пятница календаря. Небесные хляби третьего тысячелетия с добавленным к нему сроком молодости — двадцать два года, — собирались издождить все в округе, да в такой степени, чтобы ни один житель башкирской столицы не смог остаться сухим. Зловредный дух поднебесных мокрот изливался каждые час-полтора на всякого, кто осмеливался переместиться из одной точки города в другую без зонта, да и тем доставалось. Лишь к позднему часу вечера бородатый дух дождя отправился к более значимому божеству — Лиху, чтобы со злорадным  торжеством отчитаться: кого, за что и насколько сильно он вымочил.

Инна неторопливо шла по влажному асфальту, блестевшего спинками мокриц под мутным освещением. Привычная прогулка вдоль «торцов», краснокирпичных хрущёвок, что за гостиницей «Азимут». Время — весьма позднее для прогулки одной без спутника, что-то около девяти вечера.

Её рабочий день проходил за монитором компьютера; к концу бесконечных подсчётов голова естественно уставала и требовала глотка свежего воздуха, требовала отдыха от бухгалтерских изощрений в балансах нескольких частных конторок — балансов,  которые она вела, чем и кормилась. Давно прошло время сидения в большой комнате, полной  жужжащих арифмометров, щёлкающих костяшек деревянных счётов, бормочущих что-то про себя служащих в чёрных нарукавниках со шлицами — вечных спутников счетоводов.

Неожиданно её стали обгонять попарно идущие, разнобородые мужчины в черных длиннополых пальто и шляпах, которые обратили внимание Инны своей явной силуэтной похожестью,. Один из них с жаром что-то доказывал другому бородачу и всплёскивал при этом руками. Инна услышала лишь одно знакомое слово «шаббат ». Это слово ей что-то смутно напомнило. Ну, конечно, это несомненно были настоящие евреи, ведь ниже гостиницы в начале улицы Блюхера находился молельный дом исповедующих иудаизм — синагога.

Навстречу ей с той же скоростью приближался невысокий худощавый мужчина в чёрном полупальто, похожем на дождевик, застёгнутом до верхней пуговицы, в надвинутой до самых глаз чёрной коронавирусной маске, несший в руках тканевую сумку. Было заметно, что, стараясь держаться прямо, одну ногу этот джентельмен все-таки подволакивал. Что-то толкнуло Инну обратиться к нему:

— Настоящие евреи прошли, вон они, глядите... — заметила она, приглашая к диалогу незнакомца.

— Я тоже еврей, — неожиданно услышала Инна, — а что они такого сделали? — лучики морщин у глаз под маской выдали улыбку.

— Ничего не сделали, просто шли и что-то очень интересное рассказывали, — отчиталась удивленная Инна.

Мужчина снял черную маску, — Похож?

 — Да-а-а, теперь похож, — откровенно разглядывая его, протянула Инна. Под маской на узком чисто выбритом лице мужчины обнаружился внушительный нос со смотрящим вниз кончиком.
—  И вы тоже похожи на еврейку… немного — вкрадчиво продолжил незнакомец после паузы.

— Очень, очень редко приходится такое слышать, — кивнув головой, с некоторым смущением — то ли с гордостью, то ли нерадостью — ответила разговорчивая собеседница, — да и моей маме часто говорили, что она похожа, а мне реже…

— Меня Михаил зовут. Мне в этом году шестьдесят лет будет, — представился гражданин, выжидательно глядя забавной женщине прямо в лицо.

— А я — Инна, — потупив взгляд, не желая говорить о своем возрасте, скромно ответила то ли на четверть, то ли меньше новоявленная еврейка.

— Прогуляемся? — Предложил новый знакомый.

— Ну что ж, парк рядом, — неуверенно проговорила Инна, оглядевшись. За продуктовым магазином «Монетка» чернели ветви высоких тополей центрального парка отдыха имени Гафури. Не успела она сделать шаг, как был задан ожидаемый вопрос:

— Телефончик дадите?

Инна втянула в себя порцию кислорода и, выдыхая эту невидимую массу, переспросила, — телефон? Нет, телефон незнакомым людям не даю, — отрапортовала она, как пионерка вожатому.

— Но мы ведь уже знакомы! Я не хулиган и не бандит. Не пью и не курю. Веду здоровый образ жизни, — уверенно вел диалог Михаил.

— Ну, только этого еще не хватало: пить и курить! Но для меня этого недостаточно, — категоричным тоном строгой учительницы заявила Инна.

— Я и по дому все сам делаю. Неподалеку живу, — ухажер кивнул головой куда-то в сторону пятиэтажек.

«Ну и что?», — пронеслось в голове предполагаемой невесты. — Вы уфимец?

— Да, шестьдесят лет живу в Уфе на одном месте. Телефонами обменяемся?

— Мне ничего о вас неизвестно, Михаил.

— Я только что рассказал, о себе, — а ваши родители живы? — сразу же добавил он.

— Мама.

— Ей до восьмидесяти или за восемьдесят?

В голове у нее пролетела недовольная мыслишка: «Опять пытается высчитать мой паспортный возраст. Посмотрел бы на себя: сутуловатый, носатый, почти плюгавый, но, правда, опрятный…»

— Да!. — С вызовом, поставив громкую точку на конце, ответила недовольная Инна. Кавалер не посмел переспрашивать, дабы выяснить любопытную для него деталь в биографии предполагаемой подруги.

— А после прогулки в парке телефончик дадите?— Настаивал кавалер.

— Не дам. Я должна знать, для чего давать свой номер телефона незнакомому человеку. Логично?

— Коп, — немигающий вгляд настоящего еврея давно откровенно скользил по всем вытачкам и пуговицам плаща Инны, опускаясь до ног, и снова поднимался вверх по тем же линиям и изгибам. Инне хотелось уклониться от откровенного исследования антропрометрии её фигуры, но естественное любопытство заставило продолжить предполуночную беседу.

— Ну, может, сойдемся?— Без улыбки, резко и откровенно предложил новоявленный знакомый. От неожиданности Инна на время перестала дышать, но справиласьс собой, как будто ничего и не слышала об интимном предложении, и ответила на вопрос каскадом  своих:

— Какое у вас образование? Что вы закончили? Род деятельности? Ваши родственники…семья… дети…

— 10 классов, — и, увидев вопросительное недоумение на лице предполагаемой спутницы совместной жизни, он продолжил, — вы думаете, что еврей и без высшего образования…, что такого не бывает? —  заключил предполагаемый жених. Инна красноречиво молчала, её брови поднялись высоко вверх. Давно она так не удивлялась. Ей было не по-детски не смешно.

— Ну, не получилось… Окончил курсы по ремонту бытовой техники, — отчитывался провинившийся.

—  Ну… неплохо для мужчины, — сумела справиться Инна, — а где работали?

— А мы на «ты»? Или на «вы»?

— И так и эдак, — нетерпеливо отреагировала собеседница.

— Работал в Уфимском агрегатном производственном объединении. — Высоко поднятые брови незадачливой невесты требовали продолжения объяснений.

— Слесарем, — и, увидев недовольное лицо собеседницы, добавил, — инструментальшиком. Потом ушёл, не смог, тяжело было…уволился, —  опустив голову, подытожил кавалерствующий рыцарь. — А вы были замужем?

Инна его перебила, — полный комплект.  

— Семья? — не оставляя надежды на что-либо, допрашивала новая знакомая.

— Не сложилось. Были  женщины, были…, — кивал головой Казанова.

— Дети?

— Никого нет. Не успел, не успел…, — разочарованно изворачивался Донжуан, — Женщины, женщины, им всем деньги… только деньги нужны.

— Михаил, это о вас Аркадий Райкин сочинил монолог про холостяка Сигизмунда и его женщин? Вы что, не знаете Райкина? — с ужасом произнесла разочарованная Инна.

— Знаю, знаю, я телевизор и сейчас смотрю. Сериалы. В последнее время что-то сильно похудел… Под пальто я сильно худой. Вот музыку люблю.

— Какую? — насмешливый тон голоса Инны снизился до пиано.

— «А я по шпалам, опять по шпалам иду домой по привычке…» —  Пропев строчку речитативом, незадачливый кавалер вдруг оживился, — А если я прогуляюсь с вами, телефончик дадите? Договоримся о встрече? А?

— Михаил, уже поздно, я пойду поскорее. Провожать не надо. До свидания…

С веток скромной одинокой ольхи на плечи редких прохожих полуночный ветер доносил срывающиеся крупные капли прошедшего дождя. Было тихо, тихо и промозгло.

 Источник: https://proza.ru/avtor/exbntkm23