II. «МНЕ ЗЕЛЕНО…» (песни 70-75-х годов) 

1. Лирика по-польски (Liryka po polsku). Премьера этой шуточной песни, музыку к которой написал Адам Славиньский, состоялась в «Поющих письмах» (1967) в исполнении Ханки Конечной. Первоначальное название песенки «Chrząszcz brzmi w trzcinie» – строчка с уникально трудным произношением из знаменитого стихотворения Яна Бжехвы о «жуке, который жужжал в ложбине». В телевизионной постановке пьесы «Вкус черешни» (1975)  эту песню исполнила Кристина Сенкевич, позднее ее спела Анна Мария Йопек.

Лирика по-польски

Ты помнишь, месяц был высокий,
Уснули стаи птиц в жасмине,
А тишь была такой глубокой,
И только жук жужжал в ложбине…

Мою ладонь ты грел руками,
Шептали губы моё имя,
И всё как в песне было с нами,
А жук жужжал в ложбине…

Но счастье вечным не бывает,
Я знала: всё когда-то минет.
Осталась мне лишь грусть немая
И — жук жужжит в ложбине…

Перевод Марины Шалаевой 

2. Стоит ли нам быть на «ты»? (Сzy musimy byc na ty?). Автор музыки – Адам Славиньский, впервые песню исполнила  Калина Ендрусик (1965). Впоследствии она была использована в телевизионной версии спектакля «Apetyt na czereśnie» («Вкус черешни») (1975), роли в котором исполняли  Кристина Сенкевич и Петр Фрончевский . Позднее Булат Окуджава написал свою версию песни на ту же тему «Зачем мы перешли на ты?..» для московского театра «Современник», исполняемую также и с эстрады.

Стоит ли нам быть на «ты?»

Стоит ли нам быть на «ты»?
Нет, не лучший это план.
Столько видно красоты
В старых, добрых «пани», «пан».

Ты мне «ты» не говорил,
В первый раз смотря в глаза,
И в ответ мой шёпот был:
«Пан, останьтесь. Там гроза».

А теперь гораздо проще:
«Заходи сегодня в гости».
Раньше выше были речи:
«Скоро ль вновь я пана встречу?»

Ни к чему нам быть на «ты»,
Не на «ты» с щеглом платан.
Слышно пенье с высоты
На вопрос «Не спит ли пан?»

Как давно ты не звонил мне –
Вечно занят ты делами.
Разве было б так, мой милый,
Если б говорил мне «пани»?

Зря мы перешли на «ты»,
Это был не лучший план.
Так пройдём же слёз мосты
И вернёмся к «пани», «пан»!

Перевод Марины Шалаевой 

3. «Ах, пани, панове…» (Panie, panowie). В 1969 г. русскую адаптацию мюзикла Осецкой «Вкус черешни» поставил московский театр «Современник». Для этой пьесы Булат Окуджава написал свою версию заключительной песни спектакля (в первоначальной постановке в варшавском театре «Атенеум» это была песня «Co się stało to nie odstanie» т.е.«То, что стало, то пристало» на музыку Мачея Малецкого). Позже песня Окуджавы «Ах, пани, панове…» была переведена Осецкой на польский язык и зазвучала также и на польских сценах. В телеспектакле 1975 г. ее спели Кристина Сенкевич и Петр Фрончевский Песня исполнялась на эстраде также многими другими исполнителями (Слава Пшибыльска, Магда Умер и др.). Поскольку  перевод Осецкой достаточно свободный, и его текст значительно отличается от оригинала, здесь дается обратный его перевод на русский язык.

"Ах, пани, панове..."

Гаснут искры в лугах, парни мчат со всех ног,
вечер долгий, холодный ползет на порог.
Спит картошка, и угли остыли,
нет надежды, чтоб нас навестили...
А в пивной еще свет, пиво есть, горя нет,
но наплыв уж не тот,— год прошел, снова год.
И ботва на полях серебрится,
умирают ослабшие птицы…

Ах, пани, панове,
ах, пани, панове,
ах, пани, панове,
тепла откуда ж взять?
Что было, то было,
что было, то было,
что было, то было,
и тому уж не бывать!

Ах, пани, панове,
ах, пани, панове,
ах, пани, панове,
ну чья же тут вина?
Что было, то было,
любовь нас прельстила,
приснилась, отснилась,
вся выпита до дна.

Спят деревьев стволы, ветер листья унес,
как надежды мои, что умчались без слез.
Щуки плещутся в речке устало,
год прошел, снова год, — как попало.
Ты глядишь мне вослед, говоришь «счастья нет».
Видно, кончен наш бал, не тверди, что, мол, жаль.
На полях вся картошка померзла,
расставаться пора — уже поздно…

Ах, пани, панове…

Элегантность твою и твой такт я ценю,
как красиво не видишь слезу ты мою!
Еще руки мои ты голубишь,
но, как песенку эту, забудешь…
Что ж, такая игра: раз пора, то пора.
Славно было с тобой, но не этой зимой.
Видно, мало тебя я любила,
но не в силах забыть все, что было.

Ах, пани, панове... 

4. Волки гонятся за стадом (Gonią wilki za owcami). В 1968 г. Агнешка познакомилась с молодым композитором Катажиной Гертнер (р.1942), с которой подружилась и сотрудничала до конца жизни. Гертнер до этого уже сочиняла музыку для мюзикла «На стекле нарисованное» по пьесе Эрнеста Брыля, основанной на гуральском фольклоре.  «Волки» – одна из первых ее совместных песен с Агнешкой, в которой тоже слышны гуральские нотки. Впервые эту песню-притчу исполнила  Фредерика Элькана (1968), а с 1972 г. песня вошла в репертуар Марыли Родович, записавшей ее в альбоме «Absolutnie nic» (1991).

Волки гонятся за стадом

Волки гонятся за стадом,
а парням — бабёнку надо,
а девчонкам нужны сваты,
а злодеям, а злодеям — тем деньжата!
Волки гонятся за стадом…

Добрый Бог сидит, вздыхает,
мир из палочки стругает.
Но тверда она изрядно,
то ли выйдет, то ль не выйдет — непонятно.
Волки гонятся за стадом…

Создал Бог клочок землицы,
зимний лес с худою птицей,
муравейник с мурашами,
сделал реки: Одру, Нису с ручейками...
Волки гонятся за стадом…

Скоро девять, солнце выше,
а Господь сидит на крыше,
все глядит, понять не может:
сделать счастье, сделать счастье из чего же?
Волки гонятся за стадом…

И слепил Господь нам счастье
да из зеркальца простого;
но одно лишь было в лавке,
не найти, не найти нигде второго!
Волки гонятся за стадом…

Кто украл, тот носит всюду,
ведь иного нет в продаже!
А к добру это иль к худу -
пусть вам зеркальце расскажет! 

4. А на войну… (A na czas wojny). Лирическая баллада о войне в духе ранних песен Окуджавы. Одна из первых песен, написанная творческим дуэтом Агнешка Осецкая – Северин Краевский, и первая, в которой встретилась вся знаменитая тройка: Агнешка Осецкая, Северин Краевский и Марыля Родович, записавшая эту песню на свой диск «Żyj mój świecie» (1970).

А на войну…

Нить изумрудов хочу носить,
в хоре похвал хотела бы жить.
А на войну ты мне подари
капельку бело-синей мглы.

Холод звезд не пугает нас
и волчий шлейф в полночный час.
А на войну, на черные дни
ты подари мне каплю мглы.

Я бы хотела платьев сто,
я бы вошла в просторный дом.
А на войну подари ты мне
пурпур сирени в белом окне.

Не устрашусь я холода зим
и бури, спящей в небе над ним.
А на войну, на черный день
так мне нужна твоя сирень.

Пусть небо нам дожди пошлет,
путь на полях пшеница взрастет,
А о войне — дай Боже нам
только забвенья тихий дар.

Не страшно мне, что пули свистят,
что на полях сугробы лежат.
А с той войны дай нам Боже, гей,
только недобрую память о ней. 

5. В желтом пожаре листьев (W żółtych płomieniach liści). Эта грустная лирическая песня на музыку Анджея Зелинского, говорящая о череде встреч и расставаний и носящая несомненно автобиографический характер,  впервые была исполнена на VIII Фестивале польской песни в Ополе (1970) с участием молодой певицы Люции Прус (1942–2002). Люция была одной из лучших исполнительниц песен Осецкой. Название песни «В желтом пожаре листьев» дало имя Фестивалю и Конкурсу поэтической песни имени Люции Прус в Белостоке, проводящемся с 2009 года. Помимо выступавшей вместе c ансамблем «Скальды» (солист Анджей Зелинский) Люции Прус , эту песню позднее исполнила Катажина Гронец в дуэте с Робертом Яновским и многие другие исполнители.

В желтом пожаре листьев

В желтом пожаре листьев
береза медленно сгорает,
за январем январь стучится,
за декабрем декабрь сплывает.
У птиц огромное волненье:
остаться или улетать им?
Стоят на травке, как на сцене —
прожить бы, перезимовать им!

И я вот так не раз прощалась,
и я мечтала возвратиться,
хоть на руке моей сверкало
колечко, словно бы у птицы.
И я с тобой не раз  прощалась
за тучей, лесом, за горой,
и я с тобой не раз прощалась,
прощалась я не раз…

Гусям уж приговор известен,
и не дожить им до коляды,
их головы с слезами вместе
увянут, как цветы из сада.
Гусь нынче гордо выступает,
как будто бы в контрдансе сонном, —
так глупый жирный принц встречает
переворот революционный.

И я вот так не раз встречалась,
и от стыда горели щеки,
и Богу снова доверялось
то, что в душе хранишь глубоко.
И я с тобой не раз встречалась
за тучей, лесом, за горой,
и я с тобой не раз встречалась,
встречалась я не раз…

Костер дымится под сосною,
нырок несчастный там сгорает,
а сердце бедное, больное
в нем вместе с птичкой пропадает.
И все же нечего бояться,
не надо слез, как говорится, —
еще весной мне расплясаться,
еще весной мне раскрутиться!

И я вот так не раз прощалась,
и я мечтала возвратиться,
хоть на руке моей сверкало
колечко, словно бы у птицы.
И ты вот так не раз прощался
за тучей, лесом, за горой,
и ты вот так не раз прощался,
прощался ты не раз… 

6. Горько нам (Gorzko nam). Эта песня, музыку к которой сочинил также Анджей Зелинский, была написана для телевизионного спектакля «Гусла-70» (1970). Ее спела (вначале соло, а затем вместе с группой «Скальды») певица Тереза Тутинас в духе цыганского романса (1971). В сюжете песни нашла отражение личная драма Осецкой – неудачный брак с сыном богатого коммерсанта Войчехом Фрыковским, распавшийся спустя несколько месяцев.

Горько нам

Наша свадьба пела и плясала,
было разгуляться где гостям!
Но внезапно скрипка замолчала,
и кто-то крикнул:
— Горько, горько нам!

Налей же мне вина,
и горечь вся пройдет,
такой забавы здесь каждый ждет!
Сладки слезы пусть прольются,
белы аисты взовьются,
дням, что в танце пронесутся,
потеряем счет!

Был наш дом богатым, полным света,
словно бы в раю, все было там,
но однажды на исходе лета
ты сказал мне:
— Горько, горько нам!

Налей же мне вина,
и горечь вся пройдет,
такой забавы здесь каждый ждет!
Налей же мне вина,
и выпьем мы до дна
за наши дни, за глупые сердца!
Налей же мне вина,
и выпьем мы до дна
за наши дни, за глупые сердца!

Может, то, что врозь живем с тобою,
принесло не раз мне счастья грамм,
только возвращается порою
эта песня:
— Горько, горько нам!

Налей же мне вина,
и лягут пусть на дно
все мои сны — в них добро и зло!
Налей же мне вина,
и выпьем мы до дна
за эти сны, за глупые сердца!
Налей же мне вина,
и выпьем мы до дна
за эти сны, за глупые сердца! 

7. Настоящих цыган нынче нету (Dziś prawdziwych cyganów już nie ma). Музыка к этой шуточной песне, как и предыдущей, была написана Анджеем Зелинским для телевизионного спектакля «Гусла-70».  В 1974 г. Марыля Родович исполнила эту песню для Польского радио вместе со Станом Борисом.  Песня исполнялась ею также на фестивале Ополе-76  с ансамблем «Скальды», руководимым Анджеем Зелинским.  Прозвучала она и в спектакле-концерте «Мне зелено…» памяти Осецкой (1997).

Настоящих цыган нынче нету

Настоящих цыган нынче нету,
песни той, что из сердца лилась…
Разве стоит скитаться по свету,
если сытая жизнь удалась?

Прежней жизни нет следа,
теплый кров у нас всегда,
только кони, только кони, только кони —
это навсегда!
Прежней жизни нет следа,
есть домашняя еда,
только кони, только кони, только кони —
это навсегда!

Настоящих цыган нынче нету,
дом красивый и стекла блестят,
и экзамены в школе, и где-то
ждет цыгана военный парад…

Прежней жизни нет следа…

Настоящих цыган нынче нету,
и до счастья остался лишь шаг,
жизнь, как сцена, наполнена светом,
только птица идет — в сапогах…

Прежней жизни нет следа… 

8. Мне зелено (Zielono mi). Вероятно, это единственный верлибр Осецкой, ставший песней.  Он был положен на музыку джазовым композитором и музыкантом Яном Пташином Врублевским (род. 1936). Врублевский написал для Осецкой также музыку к телевизионной пьесе «Поющий травник» и ряд песен. Первым исполнителем этой песни был Анджей Домбровский (1970). Песня дала название спектаклю-концерту памяти Осецкой в Ополе (1997). В современной аранжировке песню спела Катажина Носовская (диск «N/O», 2008).

Мне зелено...

А в трубе шумит, бормочет,
а в полях ветра хлопочут,
а на туче бал небесный,
а погода поет песни.

Мне зелено и спокойно,
мне зелено,
как ландыш — твои ладони.
Дохнула ночь
лесом молодым
полным пепельной мглой,
в лесной тиши
только мы с тобой…

А погода поет песни,
а на туче бал небесный,
говорят вода с осокой,
что до счастья недалёко.

Мне зелено, точно в праздник,
радость моя,
спасибо тебе за зелень.

Мне зелено,
ведь ты, только ты
снишься мне днем и ночью,
моя ты в злое время
тишина.

Мне зелено, изумрудно,
твоя ладонь
спит близ моей ладони, как плод.

Мне зелено,
ведь ты, только ты
снишься мне днем и ночью,
моя ты в злой столице
тишина. 

9. Кокаин (Kokaina). Это грустная колыбельная песня, написанная для радиоцикла «Поющие письма» (1970), музыку к которой сочинил Анджей Курылевич (1932–2007), джазовый музыкант родом из Львова. Героиня песни на время попадает в Швецию, а оттуда возвращается к себе домой в Сохачев. Так что это – шведская колыбельная! Песню исполнила Кристина Сенкевич, а в наши дни ее записала на диск «N/O» (2008) Катажина Носовская с группой Uni-Sex Blues.

Кокаин

Спи, спи, спи, мой ангел,
спи, спи, mon chéri,
спи, а то скажу я маме
про твои смешные сны.

Кот не спит на крыше нашей,
слышно, как растут азалии,
жук пред смертью лапкой машет,
Бог ему играет вальс.

Мама с дочкой водку пьют,
динь-динь-динь куранты бьют,
день, день, день будет длинный
нету, нету кокаина,
тишь тишь тишь у камина
нету, нету кокаина…

Спи, спи, спи, мой ангел,
спи, спи, mon chéri,
спи, а то скажу я маме
про твои смешные сны.

Пишут совы на колене
стих отчаянно унылый,
бродят дамы по аллеям,
в сердце тяжесть и хандра.

А две пани водку пьют,
динь-динь-динь куранты бьют
как у Бергмана в картине
кокаин и кот крадется
тише тише дорогая
Вы сегодня так бледны …

10. Искусственный мед (Sztuczny miód).  Песня была написана для кабаре «Под Эгидой», основанном Яном Петшаком и Йонашем Кофтой, с которыми Агнешка сотрудничала.  Музыку для нее сочинил пианист этого кабаре Кшиштоф Пашек (р.1940).  Песню исполнила актриса театра и кино  Барбара Краффтувна (1973), а в концерте памяти Осецкой «Мне зелено» ее спела Катажина Гронец (1997). Песня пользовалась большой популярностью. Любопытно, что она не была пропущена цензурой на финальный концерт фестиваля в Сопоте: власти испугались этой песни, усмотрев в ней критику фальшивой пропаганды успеха в ПНР в 70-е годы.

Искусственный мед

Можешь пить, где захочешь и с кем,
будь то Крым, будь то Рим — без проблем!
Есть табак, есть немного вина,
к черту пищу, она не нужна.
Не давай ни копейки на дом,
Об одном лишь прошу: смени тон!
Можешь бредить, с три короба врать,
но не надо, не надо, не надо
женой меня звать!

Ведь все это не так, не так, не так...
Ну, а если и впрямь не так, не так, не то,
то к чему было копья ломать,
все бросать,
паруса против ветра держать,
словно птица, гнездо свивать?
Если это и впрямь не так, не так?..
Как искусственный мед, словеса,
всюду видишь эрзац, подделку —
обещали нам рай, чудеса
и чекушку на опохмелку!

Получилось не так, не так, не то,
ну, а если и впрямь не то,
то к чему нам это пальто?!

Шел бы прочь, а где дверь, знаешь сам.
Хоть бы в снег, хоть бы в дождь, хоть к чертям.
врать умеем мы оба, мой милый,
нас искусственным медом кормили!
Время будит тревожный звон,
только брось этот тон, этот тон!
Господа, можно бредить и лгать,
но не надо, не надо, не надо
нас женами звать!

Ведь все это не так, не так, не так…
Ну, а если и впрямь не так, не так, не то —
то к чему было копья ломать,
все бросать,
паруса против ветра держать,
словно птица, гнездо свивать?
Если это и впрямь не так, не так?..
Как искусственный мед, словеса,
всюду видишь эрзац, подделку —
обещали нам рай, чудеса
и чекушку на опохмелку!

Получилось не так, не так, не то,
ну, а если и впрямь не то,
то к чему нам это пальто?! 

11. Малгоська (Małgośka). Одна из самых успешных песен Осецкой. Написанная в 1973 году история простой девушки с варшавского предместья Саская Кемпа (где жила и сама Агнешка), которую бросил возлюбленный,  стала чрезвычайно популярной, и ее запела вся Польша. Музыку написала молодая композитор Катажина Гертнер, а блестящее исполнение Марыли Родович обеспечило песне длительный успех на фестивалях и всякого рода плебисцитах популярности. Так, на плебисците на лучшую польскую песню по случаю 40-летия Польского радио в 2005 г. «Малгоська» заняла 2-е место, уступив первенство лишь другой песне Агнешки Осецкой «Славься, наш бал» на музыку Северина Краевского.

Малгоська

То был май,
цвела над Вислой снова
шальная белая сирень.
То был май,
и платье было готово,
и ночь превращалась в день.

Уже я в ЗАГСе с ним расписалась
и накупила всякого белья,
но что мне делать? — земля зашаталась,
когда с другой его увидела вдруг я…

Малгоська, не реви,
не стоит он слезы,
не стоит он одной твоей слезы (ой, дура!)
Малгоська, верь ты нам,
пошли его к чертям,
пошли ко всем, ко всем его чертям!
Малгоська, дьявол с ним,
напейся лучше в дым,
и смейся, смейся ты над ним (ой, дура!)
Вернется если он -
гони скорее вон,
ах, дура ты, дура ты, дура…

Листья жгут,
уже настала осень,
и пахнет зеленым дымком.
Листья жгут,
зайду к соседу — спросит:
с кем я, и думаю о ком?
Видала свадьбу в праздник у костела,
издалека не слышно было слов,
у них писклята заведутся скоро,
а ее платье из моих пошито снов…

Малгоська, не реви,
не стоит он слезы,
не стоит он одной твоей слезы (ой, дура!)
Малгоська, верь ты нам,
пошли его к чертям,
пошли ко всем, ко всем его чертям!
Малгоська, дьявол с ним,
напейся лучше в дым,
и смейся, смейся ты над ним (ой, дура!)
Вернется если он -
гони скорее вон,
ах, дура ты, дура ты, дура… 

12. Свадебные дети (Komu weselne dzieci). Песня на музыку той же Катажины Гертнер, рассказывающая о страстном желании девушки найти себе жизненного партнера. Впервые песня была исполнена певицей из Познани Уршулей Сипиньской (1974), но особенно популярной песня стала после ее исполнения МарылейРодович (1974). «Две блондинки» – так часто называли Уршулю и Марылю, внешне очень похожих. Впоследствии «Свадебных детей» исполнила также Кристина Янда в своем моноспектакле «Белая блузка» (1987) по повести Осецкой.

Свадебные дети

Мороженое пахнет ванилью,
в порту слышен шум волны речной,
светятся кинозалы,
к небу стайки плывут голубей.
Как грустно в воскресенье
мне в толпе бродить совсем одной,
хожу и ищу кого-то,
кто так же бродит среди людей.

Я ищу тебя, мой желанный,
где же ты, отзовись!
Ты мне нужен на постоянно,
на всю долгую жизнь.
Лишь бы имел на завтрак и ужин,
а взгляд чтоб тепло дарил!
Лишь бы был ты других не хуже,
лишь бы меня любил!

Эх, — где найти мне такого смелого,
Чтоб было у нас всерьез?
Он мне нужен для счастья целого,
Для смеха и для слез.

Кому родятся мои свадебные дети,
когда наступит срок?
Кто, как и я, одинок на свете,
кто так же одинок?
Кому надежду я дать сумею,
а мне кто все ночи отдаст?
На чьих глазах я постарею,
с кем мне не знать стыда?

Я ищу тебя, мой желанный,
где же ты, отзовись!
Ты мне нужен на постоянно,
на всю долгую жизнь.
Лишь бы имел на завтрак и ужин,
а взгляд чтоб тепло дарил!
Лишь бы был ты других не хуже,
лишь бы меня любил!

Эх, — где найти мне такого смелого,
Может, тут есть такой?!
Он мне нужен для счастья целого —
Со смехом и слезой! 

13. Коллега Май (Kolega Maj). В 1975 году радиостудия «Тройка», в которой работала Агнешка, заказала ей первомайскую песенку. Поэтесса в первой подвернувшейся под руку газете нашла заголовок: «Принцесса Анна упала с лошади», и эта строчка легла в основу рефрена, а содержанием песни стал «коллега Май» со всеми его атрибутами. Музыку сочинил джазовый музыкант Ян Пташин Врублевский, руководивший тогда ансамблем «Халтурщик». Затем был организован шуточный конкурс на лучшее исполнение этой песенки, который выиграла джазовая певица Эва Бем. Два десятилетия спустя Эва Бем повторила эту песню на спектакле-концерте «Мне зелено…» памяти Агнешки Осецкой.

Коллега май

 «Принцесса Анна с лошади свалилась…» -
а это значит, что пришел коллега Май,
и вновь березы зелены,
и песни вечером слышны,
и кровь травы уже теплеет от весны!

Опять принцесса с лошади свалилась,
а в воздухе летит утиный пух,
в универмагах всюду май,
и дамы ходят най-най-най,
а у поэта, к сожаленью, тоже май!

Опять принцесса с лошади свалилась,
и вновь чужда ирония всем нам,
сердца дрожат от тишины,
и многоцветны наши сны,
а в них все новое: и пенье птиц, и мы.

Опять принцесса с лошади свалилась,
и жабы вновь смеются, видя нас,
Число аварий все растет,
и так опасен ночи ход,
кого-то кто-то вдруг полюбит,
кого-то кто-то вдруг полюбит…
Когда же, ах, когда же — мой черед?! 

14. Людская молва (Ludzkie gadanie). Песня, написанная Северином Краевским для  Марыли Родович (1975). Одна из наиболее часто исполняемых песен Осецкой. Родович пела ее и соло, и в дуэте с Краевским. Эту песню исполняли также Патриция Марковская (на концерте «Строфы о любви» в 2006 г. в радиостудии «Тройка», посвященном памяти Осецкой), Катажина Гронец и другие.

Людская молва

Где дьявол родне доброй ночи желает,
где в тихом раздоре надо нам жить,
там сплетни на печке живут-поживают,
выходят на свет, когда хочется пить.
Им много не надо, — питаются нами,
счастливой любовью и чьей-то слезой.
Приходят вот так: сквозь щель меж дверями,
уходят поспешно, как дым над трубой…

Весело болтаем, весело болтаем ночью,
сладко засыпаем, сладко засыпаем днем.
Весело болтаем, весело болтаем ночью,
сладко засыпаем, сладко засыпаем днем…

Где вдовы друг друга зовут «дорогая»,
а кот в рукавичках ждет свою мышь,
где каждая птичка хозяина знает,
там знают, что ешь ты, что пьешь и где спишь…
Когда, как сова, ночь на город слетает,
и нас охраняет луны лишь овал,
такие, как мы, тогда руки сплетают,
чтоб волк в наши двери не постучал.
Потом мы садимся у печки, гутаря,
и долго болтаем о том и о сем,
как делает это толпа на базаре,
судача, кто с кем, и когда, и почем…

Весело болтаем, весело болтаем ночью,
сладко засыпаем, сладко засыпаем днем.
Весело болтаем, весело болтаем ночью,
сладко засыпаем, сладко засыпаем днем…

Продолжение следует…