Эва Липская в России

Эва Липская родилась в Кракове 8 октября 1945 г. Писать стихи начала в лицее. В краковской Академии изобразительных искусств изучала живопись и историю искусства. Ее преподавателями были знаменитые художники Адам Марчинский и Йонаш Штерн, в прошлом связанные с «Краковской группой». «Меня в большей степени интересовала история искусства. Я понимала, что с помощью слов смогу сказать больше,  чем посредством картины и красок. Но Академия научила меня «читать» картины, и я часто прибегаю к живописному чтению», – призналась в одном из интервью Эва Липская.

В 1961 году  в еженедельнике «Gazeta krakowska» впервые были опубликованы ее стихотворения «Грусть», «Краковская ночь» и «Ван Гог». Первый поэтический сборник Липской вышел в 1967 г. С тех пор было издано более тридцати книг. Эва Липская также пишет прозу, она автор романа «Сэфер», драматических произведений, фельетонов.

С 1970 по 1980 гг. работала редактором в престижном издательском доме «Wydawnictwo Literackie», сотрудничала с другими издательствами и со многими литературными журналами. Эва Липская исполняла обязанности вице-председателя польского ПЕН-клуба и до сих пор состоит в его правлении. С 1995 по 1997 гг. была директором Польского культурного центра в Вене, дипломатической службе в общей сложности посвятила семь лет.

Эва Липская - лауреат многочисленных литературных премий. Ее стихи переведены почти на сорок языков. На русском языке ее поэзия представлена публикациями в антологиях, журналах и переводом Анатолия Ройтмана в билингве «Местечко Мир», вышедшем в издательстве «Wydawnictwo Literackie» (Краков) в 2007 г. Последний  сборник «Сканер отпечатков пальцев» (2015) уже переведен на пять языков.

Эву Липскую вместе со Станиславом Баранчаком, Адамом Загаевским, Рышардом Крыницким, Юлианом Корнхаузером, Анджеем Шубой и Кшиштофом Карасеком причисляют к поэтическому направлению «Новая волна», однако поэтесса формально никогда не была связана ни с одной группой. Все они родились между 1943 и 1949 г. и дебютировали как поэты в конце шестидесятых – начале семидесятых. В литературной критике поэтов «Новой волны» называют также «Поколением ‘68». 

Мы – рожденные в сорок пятом открытые настежь –
Живущие в полном комфорте собственных тел
Читаем книги философов и книги телефонов.
Сосредоточенно рассматриваем каждое землетрясенье.
Мы. Послевоенное поколенье из мирных вазонов.
Выведенное из непреложных статистических законов.
Не расслышанное в шуме первоначальных дней.

[ … ] 

В подворотнях женщины рожали детей:
нас. Призванных к жизни перед рассветом. Праздничных и открытых.
С иммунитетом к телу. Отряхнутых от скрежета оружья.

Нашим рождением отдана честь убитым.
А простреленную память несем сквозь весны и зимы
мы.

(«Мы». Перевод Н. Астафьевой) 

Поэзию Липской отличает глубокая философская рефлексия, метафоричность, подпитываемая необычайно богатым воображением, пристрастие к парадоксальным сравнениям, которые становятся основным стилистическим приемом. Ирония и самоирония подчеркивает многозначность поднимаемых ею экзистенциальных тем. 

Жизнь
мучительное профилактическое средство
против смерти.

(Перевод А. Ройтмана) 

В поэзии Эвы Липской соединяется универсальность и повседневность. Война, мир, время, смерть, Холокост, этические вопросы, историческая память, беззащитность человека перед катастрофами, одиночество – главные темы творчества поэтессы. 

Зоомагазины.
Лагерь интернированных
моего детства.

Морские свинки. Попугаи. Канарейки.
Нездоровый запах неволи.
Опилки событий.

От депрессии я отплевывалась дома.
Кошка Антигона не показалась больше.
Мышеловки из-под Вердена
и в завершение Освенцим.

Я не предвидела последствий
когда я соглашалась жить на свете.
Добровольно.

(«Зоомагазины». Перевод Н. Астафьевой) 

В ее стихах звучит абсолютное неприятие тоталитаризма, несвободы, всего, что подавляет личность и угрожает человеку.  

Гражданин маленькой страны
родившийся неблагоразумно на краю Европы
призван размышлять о свободе.
Как резервист он не задумывался об этом.
Он прерывает утреннее кормление кита.
Листает словари.
Раз или два в жизни
он проезжал свободу транзитом.

(«Гражданин маленькой страны». Перевод Н. Астафьевой)

 В заключение приводим несколько новых переводов стихотворений Эвы Липской, подготовленных переводчиками к ее московским встречам в апреле 2017 г. 

День Живых

В день Живых
мертвые приходят на их могилы –
зажигают неоны
и рыхлят хризантемы антенн
на крышах многоэтажных гробниц
с центральным отоплением.

Потом
спускаются на лифте
к своей ежедневной работе –
смерти.

(Перевод Э. Гараевой)

 Болтливость мира

В великой болтливости мира
я всего лишь шепот вкрапленный
в акустическое фортиссимо.

Городки города страны
поднимают шум
когда я приближаюсь к их границам.

Газонокосилка
примадонна оперетты
нашего двора
срезает утреннюю тишину
халтурным либретто. 

Громогласная заурядность вокруг.
Повышенные тона.
Ревущие моторы стадионов.
Политический визг.

Даже секунда любви
срывается в крик.

И будет еще громче.
И громче. И громче.

Пока не ударит мертвая тишина
в свой торжественный тон.

История как всегда
придаст этому огласку
чтоб заглушить чей-то
крик о помощи.

(Перевод А. Ройтмана)

 Судьба

Они уже были.

Полоса света в антикварном магазине.
Завтрак в Трое.

Еще в кувшинах остаток амброзии.
Простыни озер.

Не обжитые территории любви
разгромленной сексом.

Руины букв у оптиков
которые правили миром.

Неразборчивый закат богов.

Они уже были.
Мы существуем сейчас.
Вы еще только будете.

Мы существуем сейчас.

Агностики дремлющие на краю веры.
Судьба – верная служанка времени –
стирает пыль после хлопотных революций.

Дует ветер. Складывается аккордеон леса.
Слышен мрак. Слышен свет.

В пригородной филармонии
полифоническая анимация.

Телефонные звонки
Иоганна Себастьяна Баха.

Они уже были.
Мы существуем сейчас.
Вы еще только будете.

Вы еще только будете.

Еще вы не отзываетесь городам
позирующим любовному адреналину.

Мы существуем сейчас.

Фетишисты в патриотических одеяньях
вдыхают фашистское белье.

В колесе истории
лопнула ось.

Красота
частная собственность пейзажа
смотрит на меня
твоими глазами.

Кто-то
как всегда
транжирит
конфетти наших останков.

Твоя моя их неудача
в том что предвидеть нас может
только случайность.

(Перевод А. Ройтмана)

 Фотография Константин Маслов